Skinова печать

— А почему? Кто мне ответит? Да потому, что верил в нее, родимую. И продолжает верить. И будет верить, пока жива русская земля! Иудео-христианская церковь веками старательно выкашивала, выпалывала и вытаптывала ростки этой веры. Ни в одной стране нет такого запрета на сквернословие, как у нас. У французов все, что связано с половой сферой, считается любовной лирикой. В американских фильмах только и слышишь: «Фак, фак». У них это не запрещено. А у нас почему все наоборот? Да потому, что все связанное с половым сношением — это терминология древнейшего русского пантеона богов. Род, плодородие — вот древнейшая русская религия, а не всякие Христы и Моисеи. Были местночтимые, локальные боги — Сварог, Даждьбог и Перун. А кому поклонялись все русичи? Правильно — Бляди! Это праматерь всех людей, в том числе и русских. Церковные мракобесы осквернили этот святой для нас образ, истолковали его в срамном смысле. Но тогда ответьте мне, почему говорить «блядь» — неприлично, а «развратная женщина» — нормально? Почему слово «хуй» — нецензурное, а «половой член» — вполне литературное? Если суть от этого не меняется? И так далее, со всеми остановками! Значит, дело не в смысле самого слова, а в некоем формальном сочетании букв или звуков. А ведь это самая настоящая магия! Сочетания букв, цифр и прочих закорючек. И запрет на эти закорючки — такая же магия.

— А что такое «хуй»? — раздалось со зрительских мест.

Профессор ответил:

— Хороший вопрос. Изначально слово «хуй» означало вовсе не анатомический мужской орган, а ритуальный пест с утолщением на конце, которым жрецы толкли в ступе жертвенное, орошенное человеческой кровью, зерно.

— И где же его толкли? — спросил тот же голос.

— Где-где? В пизде! То есть в ритуальной ступе. И называлось такое действо «еблей». Процедуру же выполнял жрец, которого называли «мудаком», — самозваный профессор торжественно поднял к потолку тонкий и длинный, словно карандаш, указательный палец.

Говорить дальше ему не дали. Зал зашелся в крике. Слушатели хлопали, орали, свистели. Довольный профессор сиял, как новенькая пятирублевая монета. Он дождался, пока шум немного стихнет, и снова водворил в зале тишину одним мановением руки.

— Теперь о фашизме. Да, я фашист, — признался он, — и горжусь этим. Тут мы с вами опять сталкиваемся с магией буквосочетаний. Почему фашизм — это плохо, а коммунизм — хорошо? Да тот же осуждаемый всеми Гитлер уничтожал в основном чужие народы, а коммунисты — свой собственный!

С места поднялся человек, прилично одетый, в костюме-тройке с галстуком, внешне резко отличавшийся от маргинального большинства.

— И фашизм, и коммунизм сегодня безнадежно устарели! — заявил он уверенно.

— Врете, неправда ваша! — легко парировал его тезис профессор. — Сегодня, как и вчера, книгу, в основе которой не лежат идеи фашизма, никто не будет читать. Фашизм начинается там, где есть деление на наших и не наших. Вы читали «Библию фашизма»? Нет, это не «Майн кампф». Это «Библия». Та самая обычная «Библия». Сколько в ней презрения и ненависти к филистимлянам, к египтянам и прочим «недоизбранным», а значит, и неполноценным народам! Девиз — кто не с нами, тот против нас — это ведь оттуда. Едем дальше. Копнем классиков массовой литературы. Вот, например, Дюма. Какие же сволочи у него гвардейцы кардинала! А что плохого они сделали? И чем они помешали д’Артаньяну? Тем более, что батюшка его приказал ему служить лишь королю и кардиналу. Кардиналу! И, между прочим, никакого де Тревиля в этом контексте! Вам мало? Откроем Фенимора Купера. Названия племен — гуроны, минги, ирокезы — звучат как ругательства. А чем они хуже ваших любимых делаваров? Так же кишки друг другу выпускали, скальпы снимали. А все дело в том, что делавары — «наши», а все остальные — «не наши». Диктатура пролетариата — это тот же фашизм. Только социальный, граница проходит не по национальному признаку, как у национал-социалистов, а по классовому. И во всех других областях без нормальной фашистской идеологии нам не обойтись. На хрена нужны солдаты, которые не любят своих и не испытывают ненависти к противнику? На хрена нам милиция, не испытывающая ненависти к преступникам? Борьба за права человека скоро аукнется нам так, что мир содрогнется. Вспомните, как в Сомали аборигены надругались над телами убитых рейнджеров? Африка — это не просто желтый песок и пирамиды, это океан лютой ненависти к сытым европейцам. Наша миссия заключается в том, чтобы поставить на колени тех, кому положено ходить на четвереньках, потомков Хама! Это сделаем мы — дети Яфета. Белая власть!

— Ур-р-ра! Даешь белую власть! — откликнулась часть аудитории.

Другая часть зашлась в неартикулированном крике. И тут в середине зала, где сидели антифашисты, вдруг вскочил длинноволосый парень с рыжей бородкой, и, перекрывая вой оппозиции, заорал:

— Позор нацистам! Вива Че!