Skinова печать

«Сначала тренируй резкость, это сила плюс скорость, — учил дядя Федор. — Потом берись за выносливость. Чувствуешь, что совсем выдохся — начинай работать над техникой. Усталое тело само ищет оптимальную траекторию для удара или блока, ничего лишнего не допускает. А после этого, когда мышцы просто ноют от усталости, приступай к атлетической части. Ведь что в атлетизме главное? Последние повторения, те, что делаются через не могу. А все, что до этого — только предварительная часть. Так лучше утомить мышцы сложной, квалифицированной отработкой скорости, выносливости и техники, чем тупо гонять туда-сюда одну гантель. Когда вся полезная работа проведена, можно и немного косметики добавить. Бицепсы-трицепсы, дельту и прочий камуфляж. Для настоящего, смертельного боя это, конечно, лишнее. Но для гражданских тюфяков-пижонов вполне сойдет. На пляже перед телками выделываться».

Хорст взялся за штангу и принялся накачивать бицепсы. Сгибая руки со штангой в локтях, Хорст тянул ее не к плечам, а ко лбу, как учил Арнольд Шварценеггер. Он считал повторения, шевеля губами на выдохе. Дядя Федор это заметил.

— Никогда не считай, сколько повторений или сколько подходов ты сделал. Работай до полного изнеможения и еще через не могу хотя бы три раза.

За бицепсами наступил черед трицепсов. Для этих мышц — разгибателей руки — Хорст предпочитал выполнять «французский жим». Подняв штангу над головой узким нижним хватом, он опускал ее за спину, сгибая руки в локтях. После третьего подхода внимание Хорста привлек шум в противоположном конце зала. Там, в углу, покрытом зелеными прямоугольниками татами, проводили спарринги любители рукопашного боя.

В центре внимания оказался бритоголовый толстяк, которого привел Игнат. Он ходил по залу босиком, и Хорсту до отвращения не понравились его грязные пятки.

Когда Хорст посмотрел в его сторону, толстяк как раз удачно вмазал Ване. У того из носа брызнула кровь. Толстяк победно поднял руки.

— Кто следующий? — спросил он с вызовом.

Ответа не последовало. В это время — между утренней и вечерней тренировками — зал всегда пустовал. Несколько человек занимались каждый своим делом. Толстяк позвал Игната.

— Давай с тобой помашемся.

Тот уже неохотно вышел на татами.

— Ты, Дыня, слишком грубо работаешь, — сказал Игнат.

Хорст заметил, что толстяк и в самом деле походил на дыню.

— На войне как на войне! — с гордостью ответил он и обрушился на Игната.

Дыня был одного роста с Игнатом, но значительно превосходил его весом. А реакция для такой комплекции у толстяка оказалась просто превосходная.

Игнат едва успевал защищаться от обрушившегося на него града ударов. Наконец он не выдержал темпа, пропустил боковой в ухо, потом удар ногой в печень. Игнат сначала согнулся, а потом и просто улегся на ковер. Дыня прохаживался по татами, тяжело переводя дух.

— Ну что, больше желающих нет? — вымолвил он, с трудом восстановив дыхание.

Хорст оставил штангу и направился к торжествующему победителю.

— Откуда ты, придурок? — спросил он во всеуслышание.

Толстяк посмотрел на него с недоумением. Он уже решил, что стал тут самым главным. Не дожидаясь ответа, Хорст подошел и звонко хлопнул Дыню по животу.

— Ну что, толстопузый, подвигаемся?

Тот среагировал на обиду молниеносно. Перед носом Хорста мелькнула черная подошва стопы. Растяжка у Дыни тоже оказалась на уровне. Хорст резко подсел под слоновью конечность противника и врубил ему обратную вертушку, подбив опорную ногу. Это было непросто. Все равно, что опрокинуть ударом ноги колонну Большого театра.

Дыня рухнул на татами, и весь зал содрогнулся от сейсмической волны. Упав, толстяк тут же снова оказался на ногах и нанес Хорсту сокрушительный удар пяткой. От злости бил он со всей силой, на которую был способен. Если бы попал, Хорста пришлось бы хоронить в закрытом гробу. Но он ушел в сторону, и нога промчалась мимо, рассекая воздух, как магистральный электровоз. Кто стоял на платформе, когда мимо пролетает скорый поезд, хорошо помнит это ощущение воздушного толчка.

Хорст не удержался от соблазна и нанес по проезжающей мимо него ноге короткий удар. В колено бить не стал, пожалел. Врезал в кость, покрытую толстым слоем мяса и жира, именуемую в народе окороком. Но и этого оказалось достаточно. В ноге что-то хрустнуло и отозвалось в недрах Дыниной туши утробным жалобным всхлипом. Гигант снова обрушился на ковер. заставив содрогнуться пол, стены зала и массивные тренировочные снаряды.

Хорст разглядывал поверженного стонущего противника, когда услышал за спиной насмешливый голос:

— Тако посрамил Мстислав Удалой злого Редедю пред полки касожския.

Хорст быстро обернулся. Рядом с дядей Федором стоял молодой мужчина лет тридцати. В куртке из черной кожи, но не такой дубовой, как пальто Хорста, а тонкой и мягкой. Звали парня Вадимом. Он изредка появлялся в Подвале и общался только с дядей Федором. О чем они говорили, никто не знал. Вадим производил впечатление аристократа преступного мира. Иногда он подвозил дядю Федора на своем навороченном джипе. Что объединяло столь разных людей, можно было лишь догадываться.