Скипетр света

– Я надеялась, вдруг код подошел бы к ковчегу, – задумчиво произносит она. – Но это бред, да?

– Ковчег открывался только заклинанием, – подтверждаю я. – И я не могу себе представить, чтобы Моисей оставил его потомкам. Сет бы не позволил, а Моисей бы никогда не ослушался его приказа.

В дверь стучат, и заходит Гарольд с подносом.

– Как Малакай? – спрашивает Нефертари.

– Еще спит, – отвечает дворецкий, ставя поднос на небольшой столик у окна.

– Это ведь нарушает его режим дня. – В ее голосе звучат тревожные нотки.

– Знаю, но я решил его не будить. Возможно, так у него получится снова с вами поужинать. Вчера он был счастлив.

Волнение Нефертари можно потрогать руками. После того как Гарольд нас оставляет, она бы, скорее всего, предпочла последовать за ним и сидеть у кровати брата, чтобы стеречь его сон. Его листок уже упал с Древа жизни, сорок дней почти истекли, и я мог бы назвать ей день, когда он умрет. И хоть она так умна, но, кажется, отказывается это признавать. Мне хочется обнять ее и утешить. Вместо этого я иду к столу, чтобы перекусить. Еще несколько минут назад у меня урчало в животе, а сэндвичи выглядят аппетитно, но теперь они на вкус как бумага. Мой желудок словно завязался узлом.

– Мне нужно больше времени, – непривычно растерянно бормочет Нефертари. Я к ней не поворачиваюсь. – Тот профессор из Штатов добился серьезных успехов в своих исследованиях. Малакай никогда полностью не поправится, но будет жить.

Звучит так, будто она пытается передо мной оправдаться. В этом не было бы никакого смысла, не знай я, что ее брат устал бороться. И Нефертари тоже это знает. Она просто пока еще не приняла это. Но примет. В один печальный день, когда меня не будет рядом с ней.

– Уверен, все наладится, – говорю я, записывая еще одну ложь на счет своей совести. Но в целом это неважно. Сейчас ей легче выдержать ложь, чем правду.

Нефертари набирает полную грудь воздуха:

– Да. Если код не от ковчега, то от чего тогда? Ты провел все это время на земле. Попробуй, пожалуйста, вспомнить что-нибудь полезное.

– Люди всегда проявляли завидную изобретательность по части сокрытия тайн. – Теперь, когда разговор сворачивает в сторону от Малакая, я возвращаюсь к ней. – В Александрийской библиотеке ценнейшие тексты и шифры хранились в специально созданных для этого боксах. Лишь главный руководитель библиотеки знал, как они открываются. Знания из тех книг не предназначались для непосвященных.

– И как запирались те боксы?

– С помощью палочек, которые вынимали в определенной последовательности.

Нефертари вздыхает:

– То есть не кодом. Мы что-то упускаем. У Соломона было Кольцо огня, а также Скипетр света и Корона пепла. Вы считали, что он показывал их царице Савской. Они же наделяли его невероятной силой. Почему он не использовал их, чтобы присвоить эту силу?

Такой же вопрос я задавал себе веками.

– На самом деле он был для этого слишком мудр. Давид, его отец, знал о сокровище, которое хранил и которое поклялся защищать. Но я не думаю, что он хоть раз открывал ковчег. Первым после Моисея это сделал Соломон. Просто его любопытство оказалось чересчур велико. Однако, обнаружив, что слухи о содержимом ларца правдивы, он, должно быть, решил спрятать регалии, причем по отдельности, чтобы именно этого и не произошло. Всего одна-единственная регалия в руках жадного до власти человека способна вызвать страшный хаос. Все три уничтожили бы мир.

– Значит, со времен Рамзеса существовал договор среди людей, которые хранили регалии для бога, доверившего их Моисею, а Рамзес, Моисей, Давид и Соломон были посвящены в эту тайну? Как, возможно, и все еврейские цари, правившие Иерусалимом между Моисеем и Соломоном.

– Напрашивается такой вывод, – киваю я, соглашаясь.

– Тогда Соломон придумал, где спрятать регалии, пока не появится тот бог и не предъявит на них права. Иерусалим уже не казался ему достаточно надежным. В Библии об этом боге говорится: «Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства. Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим». В Торе бог становится еще конкретнее, там он говорит, что люди должны подчиняться ему, потому что он вывел их из рабства. По утверждению этого бога, других в принципе не существует.

– Сет, – упрямо повторяю я. – Он внушил Моисею эту чушь.

– Будет полезнее, если ты перестанешь смотреть на происходящее через призму своей ненависти. Мог ли Сет обладать таким могуществом и влиянием?

– Вероятно, этого мы никогда не узнаем. Тот бог, кем бы он ни был, потребовал от Моисея не называть его имени. – Она не изменит мое мнение о том, что за всем этим стоит Сет.

– Умно с его стороны. «Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо не оставит Господь без наказания того, кто употребляет имя Его напрасно». Поэтому он дал Моисею такой приказ? В Торе написано, что он вознаградит две тысячи последующих поколений, если они не будут заниматься идолопоклонством.

– Ты что, наизусть знаешь эту дурацкую Тору и Библию? – спрашиваю я.

Нефертари самодовольно пожимает плечами: