Скиталец

Машинально запустил руку в карман, вынул три куска сахара, сунул в рот и принялся усердно грызть их, пуская слюни. Из груди поднялась и вырвалась зловонная отрыжка, и в тот же миг в висках словно шаровые молнии взорвались. Лир закряхтел, завалился на бок. Из раскрытого рта выползла липкая масса из полуразжеванных кусков сахара.

Долго так лежал, слушая раскаты в голове и думая, что приступы боли будут повторяться все чаще и чаще. Они не прекратятся, пока тварь, скрывающаяся под личиной мальчишки, жива.

Было время, когда он восхищался своим даром видеть тьму в некоторых людях, считал, что, вырезая их сердца, исправлял вселенскую ошибку. Да, он ощущал боль и страх, но в конце этого тернистого пути всегда были восторг и дыхание рая. Оно того стоило. Но сейчас жалел, что уродился таким, жалел, что его разум более совершенен. Он устал, и дар стал слишком тяжелой ношей.

Поднялся, сплевывая слюнявое сахарное крошево. Он еще не принял решения, как поступить с тварью. Его одинаково пугали гнев ангела и колокольный звон в голове. Подошел к костру и увидел нож, который выронил во время приступа гнева.

Посмотрел на мальчика, потом снова на нож. Тяжелый выбор, и хуже всего то, что в любом случае будет плохо.

Выбор между Сциллой и Харибдой.

Нож – мальчишка. «Нужно решаться! – мысленно заорал на себя Лир. – Ну же!»

И он сделал выбор.

* * *

Зоя споткнулась, но удержалась на ногах. Побежала дальше и буквально влетела в заросли колючего кустарника. Выбралась, стиснув зубы, не обращая внимания на саднящую боль. Волны паники накатывали, когда в темноте что-то мерещилось, и откатывали, уступая место страху.

Огляделась: куда бежать? Всюду тьма, хоть глаз выколи. Ночь, как назло, была безлунной, беззвездной.

Услышала справа шорох и затаила дыхание, застыла. Напрягла слух: все, больше никаких подозрительных звуков, лишь кузнечики стрекотали.

Она пробежала несколько метров и перешла на быстрый шаг. Нужно было спешить, но, черт возьми, как сориентироваться? От того, что время уходило, хотелось рыдать. Впрочем, рыдать хотелось по многим причинам.

Разглядела полосу леса вдалеке – черную на черном фоне, почти неразличимую. Но это уже было что-то, хоть какой-то ориентир. Решила дойти до леса и следовать вдоль опушки. Если повезет, то рано или поздно увидит огни какой-нибудь деревушки. И тогда помчится со всех ног, нагоняя потерянные минуты, ведь там за рекой…

В голову полезли страшные образы, и Зоя тонко заскулила. Разум с трудом воспринимал факт, что отца больше нет – он поборол рак, но смерть все равно нашла его. Это было настолько несправедливо, настолько противоестественно, что казалось полным бредом. А еще эти мерзкие карлики с серебристыми глазами – таких тварей даже в кунсткамере не увидишь. Их вообще не должно существовать! Они какие-то нелюди… «Может, я сошла с ума?» – спросила себя. Как бы ей хотелось, чтобы это было так. Лучше сумасшествие и смирительная рубашка, чем реальность, в которой отца больше нет, а брат в лапах маньяка.

Зоя пробиралась к лесу сквозь высокую траву.

В темноте мелькнула искра, вторая.

Глаза? Серебристые глаза!

Она бросилась на землю, слыша, как в груди грохочет сердце, ей казалось, что это мощное «тук-тук-тук-тук…» предательски разносится по всей округе. Невыносимо хотелось раствориться в траве, стать бесплотной, как туман.

Лежала так с минуту, а потом родилась ужасающая мысль: преследователи приближаются! Успели заметить и теперь крадутся, крадутся… И сейчас выскочат, оскалив пасти! Почудилось, что неподалеку зашуршала трава. Может, почудилось, а может, и нет. Вот опять – тихий шорох.

Не почудилось!

Нервы не выдержали – вскочила, помчалась со всех ног к лесу, чувствуя себя мишенью на стрельбище. Бежала, выдыхая резкие стоны. Ей казалось, что преследователи совсем рядом, дышат в затылок, вот-вот нагонят, прыгнут на спину, вцепятся зубами в шею…

Налетела на небольшое деревце, взвизгнула, ударившись плечом о ствол, замахала руками, отбиваясь от веток. Снова побежала, но нога тут же зацепилась за какую-то корягу. Зоя грохнулась на землю, угодила лицом во что-то твердое, содрав кожу на щеке.

«Все, конец!» – мелькнула мысль.

Выплюнула попавший в рот сор. Ладонь нащупала замшелый камень размером с кулак, вырвала его из земли.

Вскочила, сжимая камень до боли в костяшках. Сквозь страх пробилась волна злости. Взгляд наткнулся на три серебристые точки – они двигались в темноте, приближаясь. Зоя даже разглядела бледные морды карликов. На секунду испытала торжество, ведь у одного урода не было глаза. Это она выдавила глаз! Она! Страх, злость, торжество – странная смесь, которая подарила надежду: «Нет, это еще не конец!» Тем более камень в руке был достаточно тяжел, чтобы проломить череп.

Зоя задрожала, мокрая одежда мерзко и холодно липла к телу, да и в животе, казалось, кружил ледяной вихрь.

Карлики приближались – две светящиеся точки справа, одна слева. Немигающие глаза, в которых плескалось расплавленное серебро. На мгновение точки застыли, а потом исчезли.