Скиталец

Незнакомцы отодвинулись в сторону, когда он упал на колени рядом с кроватью. Он нежно обхватил ее щеки руками, распространяя тепло по ее лицу.

— Я здесь, — сказал он. — Ты в безопасности.

Сдерживающие руки разжались. Импульсы острой боли пронзили измученное тело Лары, но она проигнорировала их. Он был здесь, с ней. Это было все, что имело значение.

— Мне нужно осмотреть ее руку, — сказала Нэнси.

— Никто здесь не желает тебе зла, Лара, — сказал Ронин, отодвигаясь, чтобы дать Нэнси доступ, но не разрывая контакта.

Прохладные пальцы Нэнси легко сомкнулись на запястье Лары, поворачивая его. Она оглянулась через плечо, обращаясь к остальным.

Лара пристально посмотрела в глаза Ронину. Только из-за его стойкости она оставалась неподвижной, когда Нэнси мягко коснулась ее руки.

— Где мы? Где Военачальник? — прохрипела она.

— Мы в безопасности. Поверь мне, — он пригладил ее волосы. Он не отводил взгляда, пока Нэнси перевязывала кровоточащую руку Лары.

— С нами все будет в порядке, — сказала Нэнси. Другие незнакомцы вышли через занавеску и задернули ее.

— Посмотри на меня, — сказал Ронин. Лара заставила себя снова поднять на него взгляд. — Эти люди помогают тебе.

— Где мы, Ронин?

Его пальцы прошлись по линии ее волос, по щекам, успокаивая ее.

— Лара, — сказала Нэнси, — Я бы хотела, чтобы ты выпила это. Поможет справится с болью.

Лара посмотрела на темноволосую женщину и крошечную чашечку, которую она ей предложила. Когда она снова посмотрела на Ронина, он кивнул. Кем бы ни была Нэнси, Ронин доверял ей, и на данный момент этого должно быть достаточно. Она взяла чашку и уставилась на красновато-коричневую жидкость внутри. У него был странный запах, похожий на выпивку в «У Китти», но что-то было в нем не то. Ее интуиция говорила — не пей это.

— Лучше проглотить это побыстрее, — сказала Нэнси, ободряюще улыбнувшись.

Поднеся чашку к губам, Лара на секунду заколебалась, прежде чем вылить ее в рот и быстро проглотить.

Он обжег ей горло, как огонь. Вкус алкоголя быстро улетучился, уступив место горькому послевкусию, худшему, чем все, что она когда-либо пробовала. Она закашлялась, поморщившись, и боль пронзила ее грудь.

— Что, черт возьми, это было? — спросила она сквозь стиснутые зубы, делая неглубокие вдохи. Что-то более глубокое вызвало острую боль в боку.

— Настойка опия, или как можно ближе к ней, насколько это возможно. Наши возможности по обезболиванию ограничены, но большинство людей говорят, что облегчение стоит вкуса, как только оно начинает действовать, — Нэнси мягко положила руку на плечо Лары. — Отдохни немного. Ты через многое прошла, но худшее позади. Все, что тебе нужно сделать сейчас, это вылечиться. Я проверю тебя чуть позже.

Нэнси ушла, проскользнув за занавеску.

— Это так больно, — прошептала она, дотрагиваясь до своего бока.

Кровать скрипнула, когда Ронин сел на край, накрыв ладонью руку Лары. Другой рукой он нежно провел кончиками пальцев по ее щеке, убирая прядь волос за ухо. — Я думал, что потеряю тебя, Лара Брукс.

Лара встретилась с ним взглядом. Она никогда не видела такой муки в его глазах. Она повернула свою руку и переплела свои пальцы с его. Ее воспоминания о случившемся были неясными, но она слышала выстрелы, видела, как свет угасает в его взгляде.

— Я действительно потеряла тебя, — сказала она хриплым голосом, поскольку ее горло сжалось, а на глаза навернулись слезы.

Его улыбка была печальной, но искренней.

— Теперь я понимаю, что такое беспомощность и страх.

Слезы покатились по ее щекам.

— Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю, — он вытер влагу большими пальцами. — Отдыхай. Я буду здесь, когда ты снова проснешься, и я все тебе расскажу.

Хотя ей очень хотелось не спать, смотреть на него, прикасаться к нему и слышать его голос, настойка опия начинала действовать. Боль, терзающая ее тело, притупилась, и края ее сознания затуманились. Постель прогнулась, и тепло Ронина окутало ее, когда он лег рядом с ней.

Сон поглотил Лару.



— Что случилось? — спросил Ронин.

Лара оторвала взгляд от миски в его руке, опустив в нее ложку. Она провела два дня в постоянном дискомфорте и боли. Сонливость и дезориентация, вызванные настойкой опия, сохранялись еще долгое время после того, как она проснулась, и она отказалась от добавки, когда Нэнси принесла ее. Она хотела оставаться бодрой и бдительной. Хотела получить напоминание о том, что она жива и исцеляется.

— Почему Военачальник не убил меня?

Кожа между бровями Ронина наморщилась.

— Насколько ему было известно, он это сделал.

— Он охотился на нас, как на зверей. Почему бы не закончить? Он убил Табиту, — ее горло сжалось. — Почему бы и со мной не сделать то же самое?

— То, что он сделал с Табитой, должно было стать примером для всех в Шайенне. Она… страдала, но он положил этому конец. С нами же, его волновало только страдания. Рядом не было никого, кто мог бы это засвидетельствовать, и никто из Шайенна никогда не нашел бы нас там. Он хотел, чтобы мы были сломлены, хотел, чтобы ты умирала медленно и в муках, в полном одиночестве.