Скиталец

– Нет, нет, спрингалд. – (Речь шла о баллисте – машине, походившей на массивный арбалет и метавшей стрелы размером с копье.) – Ее долго заряжать, и сначала она у них сломалась, но ее починили. Лупят со страшной силой в одно место, надеясь проломить стену. Кстати, там и твой друг, – пробормотал он с набитым ртом.

– Мой друг?

– Скит, так, кажется, его зовут? Он находится там вместе с лекарем. Теперь твой друг может говорить и ходить. Чувствует себя гораздо лучше. Но не узнает людей, пока они не заговорят.

– Пока они не заговорят? – недоуменно переспросил Томас.

– Если он увидит тебя, – пояснил священник, – то не узнает. А узнает только после того, как ты с ним заговоришь. – Он снова пожал плечами. – Странно, да?

Отец Паскаль осушил свой жбан.

– Ну и что ты надумал?

– А чего хочет от меня мессир Гийом?

– Он написал королю письмо, объясняя, как обстояло дело в том сражении, но хочет, чтобы ты был поблизости на случай, если ему придется уносить ноги. Письмо я в Париж отправил, но, честно говоря, особого проку в нем не вижу. Может быть, мессир Гийом и надеется, что король смягчится, но, по моему разумению, он оказался в положении гуся. Можно сказать, уже ощипан и зажарен.

– А сэр Гийом ничего не говорил о своей дочери?

– О дочери? – Отец Паскаль был озадачен. – А! О незаконнорожденной дочери? Как же, припоминаю. Сказал, что ты, наверное, убьешь того, кто убил ее.

– Именно это я и собираюсь сделать.

– Ему сейчас позарез нужна твоя помощь.

– Сэр Гийом получит ее, – сказал Томас, – мы выезжаем завтра.

Лучник глянул на Робби:

– Приятель, у нас тут намечается война.

– Вот как? И за кого я на сей раз буду сражаться?

Томас ухмыльнулся:

– За меня…

 * * *

Томас, Робби и священник отправились в путь на следующее утро. Томас захватил с собой смену одежды, полный мешок стрел, лук, меч, кольчугу и завернутую в оленью кожу отцовскую книгу, казавшуюся особо весомой частью поклажи. По правде сказать, весила она меньше связки стрел, однако долг, вытекавший из обладания ею, лежал на душе Томаса тяжким бременем. Сколько ни уверял он себя, что просто спешит на помощь мессиру Гийому, было понятно, что от поисков тайного сокровища отца ему никуда не деться.

Двое людей сэра Джайлза поехали вместе с ними, чтобы пригнать обратно кобылу, на которой ехал отец Паскаль, и двух коней, которых сэр Марриотт купил у Томаса и Робби.

– Вам не стоит брать их в лодку, – сказал он, – лошади и лодки совершенно несовместимы друг с другом.

– А сэр Джайлз не поскупился, заплатил за лошадок больше, чем они стоят, – заметил по дороге Робби.

– Старик не хочет, чтобы его зять получил слишком большое наследство, – сказал Томас. – Да и вообще, он щедрый человек. Вот и Мэри Гуден он добавил еще три фунта. На приданое. Повезло парню.

Робби напрягся:

– Это ты о ком? Мэри что, нашла мужа?

– Да, и очень славного. Он кровельщик. Свадьба на следующей неделе.

– На следующей неделе!

Робби, казалось, огорчился тем, что его девушка выходит замуж. Это уязвляло его гордость, а то, что он бросил свою подругу на сносях, вроде бы не имело значения.

– Но зачем этому кровельщику жениться на ней? – спросил, помолчав, шотландец. – Или он не знает, что Мэри беременна?

– Он думает, что это его ребенок, – пояснил Томас, с трудом сдерживая смех. – Во всяком случае, я так слышал.

– Иисус!

Робби выругался, но вскоре успокоился и оглянулся с улыбкой, вспомнив недурно проведенное время.

– Он добрый человек, – сказал шотландец, имея в виду, конечно, не кровельщика, а сэра Джайлза.

– Одинокий, – заметил Томас.

Сэр Джайлз не хотел, чтобы гости уезжали, но прекрасно понимал, что они не могут остаться.

Робби втянул ноздрями воздух:

– Похоже, будет снегопад.

– Ничего подобного!

Утро выдалось теплое и солнечное. В затененных местах уже показывались крокусы и акониты, а в живых изгородях было шумно от зябликов и малиновок. Но Робби не ошибся. Постепенно небо наливалось серым, нависало все ниже, а ветер становился все порывистее и холоднее. И вот наконец начался снегопад. Путешественники нашли пристанище в доме лесника, разделив тесную хижину с самим хозяином, его женой, пятью дочками и тремя сыновьями. Две коровы находились в коровнике на одном конце дома, а четыре козы были привязаны у другого. Отец Паскаль признался Томасу, что этот дом очень похож на тот, в котором он вырос, но поинтересовался, такие же ли обычаи в Англии, как и в Лимузине.

– Какие еще обычаи? – не понял Томас.

– У нас дома, – пояснил священник, – женщины ходят мочиться вместе с коровами, а мужчины с козами. Я не хотел бы попасть впросак.

– Здесь точно так же, – заверил его Хуктон.

Отец Паскаль оказался вполне подходящим спутником. У него был приятный певческий голос, и когда они делили трапезу с лесником и его семейством, священник исполнил несколько французских песен. Потом, когда снег еще шел, а дым от огня густо кружился под кровлей, он сидел и беседовал с Томасом. Как выяснилось, Паскаль был в Эвеке местным священником, а при нападении графа де Кутанса он укрылся в усадьбе мессира Гийома.