Скиталец по мирам

— Ну, когда я проводил такую операцию с похожим чипом, то только третий человек выжил. Он что-то начал бормотать о каком-то сне, а потом его увели, и я больше его не видел, — буднично сообщил бывший военный хирург, а затем наткнулся на мой разгневанный взгляд и начал пятиться.

— Ах ты старый козёл! — заорал я, брызжа слюной. — Убить меня хотел ради своих экспериментов?!

— Ты сам согласился! — громко пропищал он, вставив руки перед собой и испуганно глядя на Сэма, надвигающегося на него. — Мартыш! Мартыш! Убивают!

Из-за занавески показалась обезьяна. В её руке был зажат небольшой лазерный пистолет. Дуло смотрело в лоб моего друга.

— Отойды, мутант! — заверещало животное. — И оковалкы своы поднымы! Быстро!

Парень яростно зарычал, но выполнил требования Мартыша, немного побледнев, когда понял, что животное не шутит. Взгляд у обезьяны был очень решительным.

Скальпель, успокаиваясь, одёрнул халат, а потом мирно проговорил, приближаясь ко мне:

— Всё ведь прошло удачно. Чип у тебя в голове. Ты жив. Зачем ссориться, молодые люди?

— Дать бы тебе по прохиндейской морде, — процедил я, сверкая налитыми кровью глазами. — О чём ты ещё умолчал, а?

— Ни о чём, — пожал плечами мужчина и принялся освобождать меня из плена ремней. — Понаблюдаем за твоим состоянием пару дней, а потом изымем чип, если ты этого захочешь.

— Ага! Чтобы я опять чуть не помер! — зло бросил я, резко вставая с кресла. Скальпель отшатнулся и благоразумно отошёл к Мартышу. — Ты уверен, что один из трёх умирает, не только когда вставляют чип?! Кстати, где он?

— Возле левого уха, — просюсюкал хирург, будто разговаривал с маленьким ребёнком, который вздумал капризничать. — Выше, ещё выше. Ага, вот тут.

Я нащупал толстый пластырь. Волосы вокруг него были выбриты. Кепку теперь носить придётся.

— У-у-у, — для профилактики погрозил я кулаком хирургу.

— Но всё же хорошо… — промямлил он, а потом попытался заглянуть мне в глаза. — Мы же друзья?

— Вон Мартыш тебе друг, — огрызнулся я. — Убери уже пушку — никто вас бить не будет.

Обезьяна вопросительно посмотрела на мужчину. Он согласно кивнул, блестя каплями пота на лбу.

— Фух, — облегчено выдохнул Сэм, когда животное опустило оружие. — Меня ещё никогда не держала на мушке мартышка. Неприятное ощущение.

— Могу повторыть, — насмешливо прорычал Мартыш.

— Я тебе повторю… — грозно произнёс друг, сжав кулаки.

— Ну всё… всё… — примирительно сказал Скальпель, встав между человеком и обезьяной. — Молодые люди, отправляйтесь-ка вы домой, а завтра, Ли, я жду тебя у себя. Ведь чип ещё не активировался? Ничего не чувствуешь? Сила, может, прибавилась? Обоняние? Слух?

— Ненависти у меня к вам обоим прибавилось, — зло прошипел я, немного выпустив пар.

— Ага, значит, пока рано, — проговорил хирург, задумчиво постукивая пальцем по подбородку. — Тогда завтра в любое время. Мартыш, проводи гостей. И, Ли, если вдруг голова будет болеть, то это нормально. Тошнота — тоже вполне может быть.

— А диарея? — уточнил Сэм, ехидно скалясь. Он уже пришёл в себя — физиономия снова порозовела, прогнав бледность.

— Нет, её точно не будет. Мартыш проводи.

— Мы сами, — безапелляционно громыхнул друг и уверенно двинулся к двери.

— Всего вам доброго, не болейте, — донеслось нам в спину, когда мы покинули помещение.

— Больше нычего не колы, а то пыпыська точно стоять не будет, — различил я слова Мартыша из-за закрытой двери.

— Мерзкая обезьяна, — проронил друг, негодующе сплюнул под ноги.

— Согласен, — поддакнул я, сконцентрировавшись на внутренних ощущениях.

Нет, чип пока не чувствовал. Тело было прежним, если не считать сломанной руки. Никаких усилений я не нашёл. Пока шли по коридору, а потом к машине — прыгал, пытался оторвать трубу, прислушивался к звукам, считал в уме большие числа и так далее — но ничего.

— Сэм, а может он не работает? — удручённо произнёс я, садясь на переднее пассажирское сидение.

— Скоро точно узнаем, — мрачно бросил парень, активировав электромобиль.

Он вздрогнул, а потом, набирая скорость, выбрался на проезжую часть и помчался к мосту, ведущему на остров.

Я задумчиво смотрел в приоткрытое боковое окно, немного ёжась от встречного ветра. Обнажённая кожа пошла пупырышками. А над городом занимался рассвет. На крышах зданий заиграли лучи восходящего солнца. Пожалуй, прошедшая ночь была одной из самых главных в моей жизни.