Скиталец: Страшные сказки

Он ударил железом, словно плетью, целясь в ноги Морена. Тот увернулся, но через мгновение пришлось отпрыгнуть снова, потому что Медис едва не попал ему по лицу. Когда царь замахнулся снова, Морен ушёл вниз и атаковал. Проскользнув под рукой, он ударил его по ногам, полоснув сухожилия.

Медис закричал от боли, и колени его подкосились. Морен замахнулся в развороте, надеясь ударить со спины, но Медис оказался быстрее. Поймав лезвие голой рукой, он крепко сжал его ладонью, и алая кровь потекла по долу клинка. Морен распахнул глаза и попытался вырвать оружие, но не прилагал для этого и половину силы. Он боялся отрубить царю руку, а ещё необходимо было показать, что он куда слабее, чем есть на самом деле.

— Глупая попытка, — произнёс Медис и рванул меч на себя.

Морен разжал пальцы, позволяя это сделать. Царь отшвырнул клинок в сторону и здоровой рукой схватил Морена за горло. Легко, точно соломенную куклу, он оторвал его от земли и пальцы его сжались, не давая дышать. Морен не сопротивлялся, только схватился за державшую его руку, словно это могло помочь. Сделав несколько жадных глотков воздуха и выждав немного, он закатил глаза, будто терял сознание. Его правая рука безвольно повисла вдоль тела, левой же он всё ещё цеплялся за Медиса, царапая его. Стоило обмякнуть, и хватка чужих пальцев ослабла, дышать стало легче. В один миг «придя в себя», Морен выхватил из-за пояса нож и полоснул Медиса, целясь в тельце проклятого. Чёрная кровь брызнула из раны, орошая их лица, и царь истошно завопил от боли.

Он разжал руки, и Морен рухнул на пол, к его ногам. Когда он поднялся, Медис всё ещё кричал и хватался за глаза, пытаясь удержать, вернуть проклятого на место. Но тот всё равно упал в его раскрытые ладони безвольным тельцем, истекая чёрной кровью. Щупальца, что прежде уходили под кожу Медиса, были окрашены алым, и алая же кровь стекала по щекам царя, точно слёзы. Морен поднялся на ноги, а упавший на колени Медис стенал в голос, баюкая проклятого на руках, словно младенца.

— Нет-нет-нет! Что ты сделал с ним?!

Голос Медиса дрожал, как от рыданий. Морен вгляделся в проклятого — тот всё ещё шевелился и будто бы дышал. Пусть очень и очень слабо, но жизнь тусклым огоньком ещё пульсировала в нем.

— Я его только ранил. Дайте мне убить его, пока он…

— Нет! — Медис прижал проклятого к груди, защищая, и тело его сотрясалось от беззвучных слёз. — Нет, не позволю! Прошу, оставь нас. Он — всё, что у меня есть, всё, что у меня осталось.

Морен не верил своим глазам. Не верил тому, что слышал.

— Это паразит. Он питается вами, — его собственный голос звучал, как чужой.

— Пусть так, мне всё равно! Он позволил мне снова видеть! Видеть жену и дочь. Слышать их, ощущать, как я прикасаюсь к ним. Он никому не причинил вреда. Умоляю, оставь нас! Дай мне дожить свои дни в покое…

Морен чувствовал, как дрожат руки. Мир в его глазах никак не хотел меняться, проклятый по-прежнему был жив, цеплялся за жизнь и ещё мог выжить. Он должен был убить его — в этом заключались его долг и работа. Он истреблял проклятых, и этот не должен был стать исключением.

Но он сжал нож крепче и убрал его в ножны. Без слов, стараясь не вслушиваться в рыдания Медиса, обошёл его и подобрал меч. Не глядя на царя, он покинул тронный зал, изо всех сил надеясь, что поступает правильно.

* * *

К огромному удивлению Морена, Бранимир решил попрощаться с ним. Он как раз выводил свою рыжую кобылу из конюшни, когда дворянин окликнул его со ступеней дворца. Но Морен всё равно запрыгнул в седло, не желая терять времени и дожидаясь Бранимира верхом.

— Я рад, что застал вас, — обратился к нему Бранимир, отводя взгляд и часто дёргая усами, словно бы нервничал. — Хотел поблагодарить. Не знаю, что вы сказали царю, но он приказал отпустить нас. Всех нас.

Морен поднял взгляд на каменные стены дворца, в глубине души надеясь увидеть на одном из балконов или открытых пролётов сгорбленную фигуру Медиса. Но если тот и наблюдал за его отъездом, то пожелал остаться в тени, за стенами своей крепости.

— Надеюсь, вы усвоите урок, — бросил Морен, ни на что особо не надеясь.

Бранимир поморщился, точно съел неспелую смородину.

— Прошу, не надо читать мне мораль. Вы — чудовище, и не вам говорить о праведности. Я мог бы упрекнуть вас в том, что это из-за вас нам выдвинули обвинения. Но так как вы же и помогли их снять…

Он достал из-за пояса мешочек и встряхнул его, пробуждая звон монет. Улыбнувшись, дворянин бросил плату в одну из седельных сумок Морена, даже не спрашивая его.

— Здесь половина от того, на что мы договаривались. Всё же условия сделки вы выполнили: провели здесь три дня, пообщались с царём, вразумили его и даже проклятого убили. А я привык, что честно следую сделкам, которые заключаю.

— Надеюсь, что впредь и ваши сделки будут более честными. — Морен ещё раз вгляделся в холодные стены дворца, перевёл взгляд на сухие деревья, что тонули корнями в опавшей листве, и задумчиво произнёс: — И надеюсь, мой визит хоть что-то здесь изменит.