Скиталец: Страшные сказки

Порывом ударил холодный ветер, едва не сбив шляпу с головы Морена. Зашуршали луговая трава и пшеничные колосья, жалобно заскрипели лопасти и доски мельницы. Пока они спорили, ветер пригнал из-за леса тёмные, бурлящие, словно морская пена, тучи, и те заволокли собою небо, разделив его пополам. В считанные минуты скрылось солнце, и тень от облаков накрыла поля и мельницу. Вот-вот собиралась разразиться гроза — над лесом вспыхивали зарницы, но были они столь далеко, что даже отголоски грома не добирались до них. Мужичьё, прикрывая лицо от ветра, шепталось, что всё это не к добру, и тут в окне мельницы появилась фигура.

Укутанный в тёмный плащ человек, скрывавший руки перчатками, а лицо — в тени капюшона. Он смотрел на них свысока, и сумрак надвигающейся бури не давал разглядеть его как следует. Чародей — если, конечно, то был он — обратился к ним, надрывая голос, стараясь перекричать шум ветра:

— Зачем вы потревожили меня?!

Все взоры обратились к нему. Посеревшие мужики молчали — их смелость и праведный гнев улетучились, стоило тучам сгуститься над головой, а колдуну воочию явиться перед ними. Как бы дружки Синки ни шептали ему в спину: «Давай же! Ну, чё ты?», он не двигался с места и не открывал рта, оцепенев. Морен не вмешивался — не его это было дело, — но с интересом наблюдал, ожидая, чем же всё это закончится. С очередным порывом ветра, что рвал одежду и тревожил пшеницу, сгибая ту в низком поклоне, Брослав прокричал колдуну:

— Стало быть, твоих это рук дело — Воробьиные ночи?

Он обвёл рукой поле, раскрытой ладонью указывая на небо, словно призывал чародея дать ответ за буйствующую погоду. Тот помолчал немного и в итоге прокричал:

— Не понимаю, о чём ты, старик.

— Какой же я тебе старик?

Морен тоже удивился. Брослав, конечно, не был молод, но стариком его мог посчитать разве что ровесник его дочери.

— Коль ты в моём краю поселился, — продолжал староста, — ты меня уважать и слушаться должен, а коли нет, так убраться отсюда. Пока что я тебя по-доброму гоню.

— Я уйду, когда пожелаю. Не станете докучать мне, так и я вас не трону.

Брослав сощурился и произнёс с угрозой:

— Ты мне ещё условия ставить будешь? Так не пойдёт.

Чародей дал ответ по-своему, без слов. Подняв правую руку, он щёлкнул пальцами, и перчатка вспыхнула самым настоящим огнём. Мужики отпрянули, зашептались, кто-то забормотал молитву. Даже Морен распахнул глаза от удивления — ничего подобного прежде он не встречал. И только Брослав остался непоколебим и всё так же смотрел на чародея с холодной неприязнью. А тот взмахнул рукой и бросил в их сторону сгусток огня.

Морен взялся за меч, но целился тот не в них — оранжевый всполох упал в колосья за их спинами, и пламя немедля ухватилось за посевы, начав пожирать их и расти. Брослав вскрикнул бранью, Синка и его прихвостни принялись тушить очаг, затаптывая его. Управились они быстро, огонь не успел окрепнуть и принести какой-либо вред, но взгляды, обращённые к колдуну, теперь горели не только страхом, но и осуждением.

— Ещё раз явитесь ко мне с мечом, — заговорил тот с ними, — и я сожгу ваши поля, а то и вас заодно.

Он развернулся к ним спиной и скрылся во мраке мельницы, окончив разговор.

Брослав вновь сплюнул себе под ноги. Похоже, он делал так всегда, когда был недоволен чем-то.

— Сукин сын. Избавишься от него? — обратился он к Морену.

— Поговорю с ним. А там посмотрим, что можно сделать.

— А что, много вариантов?

Староста смерил его тяжёлым испытывающим взглядом.

— Я уже говорил вам, что прежде не встречал чародеев. Сначала я хочу узнать, насколько он опасен.

— А сам ты, стало быть, не видел? — Брослав начал раздражаться: лицо его побагровело, а челюсть крепко сжалась.

Морен открыл рот, но его ответ потонул в ударе грома. Темнело стремительно и, пусть дождь пока ещё так и не случился, гроза уже подбиралась к деревне. Оставаться в поле становилось попросту опасно. Брослав помолчал немного и добавил:

— Я хочу одного: чтобы он убрался отсюда. Останется у него притом голова на плечах или нет — это уж не моё дело. Пусть колдует, где хочет, но подальше от моей деревни. Идёшь?

— В деревню? Нет. Попробую пробраться внутрь.

— Ну, удачи, — бросил староста без особой искренности и вместе с мужичьём отправился обратно в Теменьки.

Морен проводил их взглядом и внимательно осмотрелся. Земля вокруг дома и мельничной башни заросла острой, как клинки, травой вперемешку с диким ячменём и одуванчиками. Морен осторожно ступил вперёд, и из-под подошвы сапога вновь вырвалось облако ядовитого дыма. Дождавшись, когда тот рассеется, он наклонился к земле и раздвинул траву руками. Под ней оказалось спрятано множество распухших грязно-белых шаров. Морен сразу узнал их: дождевики — безобидные грибы, встречавшиеся по всей Радее. Вот только «дым» из спор, что они испускали, никогда не был ядовитым.