Скитальцы

Шли последние дни, за всем приходилось следить, и провиант, и бочка со спиртным, и хлеб, и бочонки с солью доставлялись на борт. Эдеварту предстояло по-доброму проститься с экономкой Эллингсен, избежать этого было невозможно, ведь он несколько раз дружески разговаривал с нею за последнее время, и чёрт её знает почему, но экономка придавала особое значение этой дружбе, словно ей предстояло длиться вечно. Эдеварт вовсе и не думал об экономке, он не был влюблён в неё, однако немало гордился тем, что такая женщина не гнушается иметь с ним дело и что в лавке она не замечает других приказчиков, а смотрит только на него. Это придавало ему уважения к себе.

Он быстро сошёлся со шкипером галеаса Нуремом, седым, пожилым, весьма состоятельным человеком, в селении у него была небольшая усадьба. Шкипер пригласил Эдеварта к себе домой, и Эдеварт прогостил у него целые сутки, на угощение шкипер не поскупился. Уже позже, на Лофотенах, Эдеварт уразумел, что именно крылось за этим гостеприимством. У шкипера были только сыновья, он не искал жениха для дочери, но хотел заручиться дружбой Эдеварта с другой целью.

Наконец они отправились в путь, впереди шёл галеас, шхуна под названием «Хермине» — шкипер Эдеварт Андреассен — следовала за ним. Это было проще простого, ясная погода, звёзды, безделье. Эдеварт побывал в Будё и купил новые подарки для своих домашних: платье с безрукавкой для матери, обувь и разные мелочи для остальных, слов нет, до чего приятно было держать в руках эти вещи и воображать себе, как их примут дома, сёстры, конечно, благодарно вложат свои ручонки в его ладонь.

Добрых три недели шли они до Лофотенов, потому как погода была тихая и безветренная, наконец они добрались до Скорвена, старого, богатого селения на Лофотенах. Эдеварту уже случалось бывать в нём. Промысел только-только начался, мало рыбаков и мало покупателей. Кнофф приказал им всё время узнавать, как идёт лов и на Западных Лофотенах, и, если там рыбы больше, отправиться туда.

Когда на Лофотены прибыл Каролус со своей артелью и на своём карбасе, сердце Эдеварта дрогнуло, ведь все они были знакомые и соседи из Поллена; его брат Йоаким стал совсем взрослым парнем, он унаследовал тяжёлые отцовские кулаки, а вот своим круглым конопатым лицом не походил ни на кого. Встреча с Эдевартом удивила всех, полленцы не верили своим глазам: Эдеварт — шкипер на чужой шхуне и будет скупать их рыбу, да это даже в голове не укладывалось, как же так получается? Уж не свалилось ли на него наследство от какого-нибудь богатого дядюшки, или ему посчастливилось побывать в самой земле Ханаанской? Вся артель явилась к нему на борт, и он всех угощал и поил. С артелью пришёл на Лофотены и Теодор, тот самый, с грыжей, -что ходил с Августом и Эдевартом в Берген и потому считал себя в морском деле опытнее других, Теодор говорил всем об Эдеварте: Он парень не промах, я видел его в море! Теодор спросил об Августе. Что Август, ответил Эдеварт, Август колдун, оставь его в море на голой шхере, у него тут же вырастут крылья и он перелетит на сушу! То он был в Риге, а то уже в Левангере, и с каждым разом становится всё богаче и богаче! Рыбаки с большим удивлением разглядывали снаряжение Эдеварта, ему даже пришлось показать им своё золотое кольцо в виде змейки, три раза обвившейся вокруг пальца. Вот что значит повидать мир и стать большим человеком! — сказал Каролус. Один из его артели, старый Мартинус, который всю жизнь был шкотовым матросом на карбасе, поддакнул ему: Да-да, Каролус, ты вот стал у нас в Поллене старостой, важным человеком, и все считают, ты многого добился, а что мы? Ничтожество, прах!

Они полюбопытствовали, не думает ли Эдеварт сушить свою рыбу в Поллене, да, есть у него такое намерение. А сколько он собирается платить за день, спросили они, и он ответил, что платить будет столько же, сколько платят в других местах, где сушат рыбу. На этом они поблагодарили его за угощение и ушли.

Йоаким остался на шхуне, он рассказал Эдеварту о родных и ещё раз поблагодарил брата за присланные домой деньги, теперь на сарае новая крыша, а девочки ходят в церковь в нарядных платьях. Мать всю зиму хворала, да и нынче, когда Йоаким уезжал из дому, она лежала в постели, но сама она говорит, что это неопасно. Отец здоров и зимой однажды прошёл вдоль всей телеграфной линии. А так в Поллене перемен никаких нет, впрочем, старостой у нас теперь Каролус, потому как прежний староста, лавочник, хотел, чтобы мы построили дорогу, а Каролус полагал, что мы этого не потянем, вот его и выбрали старостой. Но у самого Каролуса дома не всё ладно, сказал Йоаким, его жена стала чудить.

Как же она чудит? — поинтересовался Эдеварт.

Разговаривает вслух сама с собой, стала вроде дурочки, люди полагают, что без нечистого тут не обошлось.

Ане Мария?