Скитальцы океана

– И потом, не забывайте, что вокруг нас – пальмы с бананами, кокосовыми орехами, а еще плоды манго; дикие, тем не менее довольно вкусные яблоки или что-то в этом роде. До дьявола коз, косуль и зайцев.

– Признайтесь, что только здесь, на острове, вы познали истинный вкус охоты, барон.

– Не советовал бы вам произносить сие с такой ироничной серьезностью. Как оказалось, во мне действительно умирает великий охотник.

– На коз.

– Извините, мистер Грей, тигры здесь не водятся. Львов, слонов и леопардов тоже пока не замечено. Даже волков – и тех почему-то не наблюдается.

– Что, вообще ни одного хищника?

– По-моему, нет. Разве что орлы. Во всяком случае, раз пять или шесть прямо надо мной угрожающе проносилась пара огромных горных орлов, которым, очевидно, очень не нравилось…

– …Появление в их владениях еще одного, по-настоящему опасного хищника, – все с той же, но уже скорее комической серьезностью продолжила его мысль Норвуд.

Рольф удивленно взглянул на нее, пожал плечами и, подав руку, помог взобраться на плот. Ирония Грея, стремление все время каким-то образом подковыривать его, язвить и противоречить уже начали удивлять Рольфа. Ему были непонятны мотивы. Они с Констанцием по-прежнему не враждовали; только с ним, из всей команды, Ирвин как-то совершенно неожиданно заключил джентльменское соглашение: ни при каких обстоятельствах, ни при каких конфликтах не вызывать друг друга на дуэль. А ведь никогда раньше Рольфу не приходилось слышать, чтобы кто-либо из знакомых ему составлял подобный уговор. Но так уж получилось. Грей как-то неожиданно, непринужденно предложил его условия, а он, Рольф, столь же легко, не особенно задумываясь о последствиях, согласился с ними.

Само собой подразумевалось, что уговор этот превращал их в друзей и единомышленников. Но пока что получается так, что, пользуясь этой индульгенцией, Констанций позволяет себе легкомысленно подтрунивать, не опасаясь того, что он, барон фон Рольф, успевший победить своих противников на четырех дуэлях, может схватиться за саблю, пистолет или абордажный кортик.

Впрочем, сейчас Рольфа интриговала даже не столько нарочитая колкость Констанция, которую он мог списать на особенности характера штурмана, сколько на то, что, подавая руку Грею, он вновь ощутил какое-то странное волнение. Как и тогда, во время знакомства, когда ощутил его прикосновение впервые. Так чувствуешь себя только тогда, когда прикасаешься к женщине. Когда чувствуешь в своей ладони ладонь той, которая нравится тебе, вызывает в тебе потребность влюбить ее в себя, покорить, свести с ума, овладеть… Но тогда он очень быстро остепенил себя, объяснив странное волнение тем, что совершенно отвык не только от прикосновений женщины, но и всякого другого человека, от самого его вида.

– Вот к этой разломленной мачте был привязан боцман Гунн, – показал рукой барон, как только они поднялись на палубу. – Это был первый белый человек, которого я встретил здесь, после шести месяцев отшельничества. До этого я лишь дважды, издали, видел стаи туземцев, которые пытались обнаружить меня, чтобы выяснить, кто я таков, а затем полакомиться, как военным трофеем.

– В том, что они людоеды, вы меня уже убедили, – зябко повела плечами Констанция, вспомнив обглоданные скелеты матросов на южном побережье острова. – Какую угодно смерть, только не на костре людоедов! Слишком уж это не по-человечески.

11

Ужином занимался Рольф. Зная расположение кают и трюмов корабля, он довольно быстро раздобыл и занес в обитель капитана копченую говядину, ром, сухари и все прочее, что пригодно было к употреблению без возни на камбузе. Констанция же в это время бродила по палубам фрегата, осматривая каюты, матросские кубрики, орудийные капониры и боевые башенки, в которых, отстреливаясь, моряки могли держать круговую оборону, как в настоящих крепостных башнях.

Она была буквально потрясена мощью этого фрегата, красотой его постройки и продуманностью внутреннего расположения помещений. Особенно ей понравилось то, что все переходы и кубрики были обустроены таким образом, что в них и возле них было удобно сражаться в рукопашном бою.

– Жаль, что здесь не осталось ни одной шлюпки, – сказала Констанция, увидев на верхней палубе поджидавшего ее Рольфа.

– В противном случае нам с вами, Грей, пришлось бы любоваться этим фрегатом лишь издали и брать его на абордаж. Впрочем, одна шлюпка здесь все же имеется. Вон она, неподалеку от водопада, – Констанции не нужно было напрягать зрение, чтобы разглядеть на песке, неподалеку от покрытого ковром ярко-зеленой травы нечто похожее на каноэ.

– Она принадлежала команде фрегата?

– Она принадлежит мне. Лично мне, – не без гордости сообщил Ирвин. – Мало того, я сам же и смастерил ее, вырубив из ствола могучего дерева. Самое грандиозное сооружение, какое только удалось осуществить на этом острове.

– Если учесть, что соорудить хоть какую-нибудь хижину вы все же бессовестно поленились.