Скитальцы океана

– Хижина у меня была в другом месте. Там, за хребтом. Кажется, я уже говорил об этом. Здесь же я обитал в пещере. Двухэтажной, прекрасно обставленной, защищенной и – что при здешней жаре очень важно – умеренно прохладной, а главное – почти недоступной. Тем более что аборигены даже не догадываются о ее существовании. Сам тоже я наткнулся на нее совершенно случайно, охотясь на горного козла, который, уже будучи раненным, до полусмерти загонял меня по окрестным тропам.

– И вы покажете ее мне, капитан? – загорелись глаза Констанции.

– Естественно. От вас у меня тайн нет.

– А что, остальные члены команды все еще не знают о ней?

– Только Гунн. Но и он в этом пещерном храме пока еще не побывал.

– Мы прикажем ему молчать, – по-заговорщицки округлила глаза Грей. – Молчать – и все. Никому ни слова. Самому ему, этому толстяку и испаноненавистнику, вряд ли захочется карабкаться по этой крутизне.

– Во всяком случае, он не станет настаивать на таком путешествии. Разве что случится нечто из ряда вон выходящее, и нам придется искать там убежище.

Солнце зависло над перевалом, освещая окна каюты багровым предзакатным заревом. Жара постепенно спадала, но все равно Рольф расстегнул куртку и рубаху, да так, что полностью оголил загорелый живот, и Констанция, все еще не решавшаяся на такую вольность, отчаянно, почти не скрывая своего любопытства, любовалась его мощным, мускулистым телом.

Обед выдался просто-таки роскошным. Они ели мясо, обмакивали сухари в разбавленный ромом мед, лакомились вяленой рыбой и вымоченной в вине и особым способом вяленой свининой.

– Кстати, здесь водится немало диких свиней, – вальяжно сообщил Рольф. – Причем я точно знаю, где их лежбища. Два из них – недалеко отсюда. Прежде чем уйти в море, мы насолим их мясо, а также насобираем орехов и насушим фруктов. Это будет не плавание, а прогулка королевской семьи.

– Но сначала вы покажете мне смастеренную вами шлюпку, которая так никогда и не выходила в море.

– Почему же…

– Потому что первая же попытка пройтись на ней по бухте закончилась тем, что она перевернулась. По неопытности вы не рассчитали центр ее устойчивости.

– Как вы догадались, штурман? – благодушно рассмеялся Рольф. – Все так и было. Она начала крениться, как только я отошел на несколько кабельтовых от берега. Для устойчивости сначала пришлось один борт обшить досками, а еще две доски набить наискосок на днище.

– Теперь по скорости движения она вряд ли уступит местным черепахам.

– Зато более устойчива на волне, чем любая другая шлюпка, когда-либо спущенная на воду корабельными мастерами.

– Мы обязательно покатаемся на ней, – озорно предложила Констанция.

Она пьянела, а всякий раз, когда она пьянела, ей хотелось куролесить, ехидничать и задираться. Правда, в такие часы ей еще очень хотелось ощутить объятия мужчины, затащив к себе в матросский гамак любого из слоняющихся по ночной палубе в поисках спасения от душевной тоски и буйства плоти оболтусов-висельников. Однако признаваться в этом ей с годами становилось все сложнее. Ее воспитывали как мальчишку, она вырастала и формировалась как мужчина, в сугубо мужской среде. Возвращаться в женское обличье долгое время вообще казалось ей позором. Во всяком случае до того, как она оказалась на острове и встретила капитана Рольфа. А еще – до того, как на ее глазах и при ее участии раскрыла свое инкогнито другая заброшенная сюда судьбой женщина – Анна Норвуд.

Именно грехопадение Анны и стало тем толчком, который буквально надломил ее. Она не могла и впредь уступать ей Рольфа. И все эти колкости, которыми она щедро одаривает капитана, тоже исходят от плохо скрываемой ревности.

– Покатаемся, естественно, – без какого-либо энтузиазма заверил ее капитан.

– А потом поднимемся в вашу пещеру.

– Или сразу же завалимся спать в каютах «Адмирала Дрейка». Но сначала искупнемся в заводи, поблаженствуем под пресной прохладой водопада да поваляемся в траве. Вы не представляете себе, Грей, какой удивительной красоты травяной ковер в долине у водопада. Сколько там цветов и как упоительно они пахнут. Знаете, о чем я мечтал всякий раз, когда наслаждался купанием под водопадом и валянием в траве?

«Чтобы поваляться там с прекрасной женщиной», – легко нашла Констанция для себя отгадку прихоти барона. Однако вслух произнесла:

– Ни за что не догадаюсь, барон.

– Чтобы когда-нибудь, хоть раз в жизни, поваляться в этой траве, а затем понежиться под водопадом вместе с женщиной. Молодой, красивой женщиной.

– Вы что, капитан, ни о чем другом здесь больше не думали все эти шесть месяцев, кроме как о женских ножках? – подлила себе в кубок немного рома Констанция. Но тут же разбавила его родниковой водой, которую они привезли с собой в кувшинах, возвращаясь от тайника с сокровищами.

– Можно подумать, что вы о них никогда не думаете?! – возмутился барон. Всякому терпению есть предел.