Скитальцы океана

А еще, если бы однажды она не оказалась на борту пиратского судна… если бы судно, на котором она прибыла сюда, не было атаковано и не погибло… Сколько же их, этих немыслимо странных «если бы»… И все это – жизнь, ее, Констанции Грей, странная, неподвластная ни собственной, ни Господней воле, – жизнь…

…А ведь тогда, у острова, ирландец-«галерник» – словцо это, «галерник», так и осталось в ее лексиконе, как бы в память о нем и неунывающей рабыне Нгант – напророчил ей: «Пиратом не был только тот англичанин, который никогда не выходил в море».

Отдохнув, подремонтировавшись и взяв на борт новый товар, который они должны были доставить в одну из голландских колоний, они вновь вышли в открытый океан. Шкипер стоявшего рядом в гавани судна советовал капитану «Святого Антония» подождать еще сутки, чтобы выйти в море вместе. Тогда миль триста они шли бы одним курсом, что было бы куда безопаснее – слишком уж много пиратов развелось в окрестных водах, на торговых путях англичан, испанцев и французов.

Но их капитан почему-то свято полагался на свою удачу, двадцать орудий и просоленных отпетых бродяг, которых он навербовал по различным портам Нидерландов. Вот только на сей раз пиратское судно настигло их всего в каких-нибудь сорока милях от острова.

Воспользовавшись полосой тумана, которую «Святой Антоний» преодолевал около двух часов, пираты сумели незамеченными приблизиться почти на пушечный выстрел. Впрочем, бомбардирам работать пришлось недолго. Распотрошив голландцу паруса, пираты пошли на сближение и бросились на абордаж. С какой яростью сражалась она тогда! Сама была поражена. Когда, нанявшись в Нидерландах матросом, она взошла на судно со своим, изготовленным ружейных дел мастером-мавром, обоюдоострым копьем, один конец которого напоминал короткий меч, – это восприняли как чудачество. Но в их пехотном полку копье все еще считалось грозным оружием, особенно в бою против конницы. И умение фехтовать им почиталось как прозрение Господне.

Сержант, который скорее по дружбе, нежели по службе, вызвался обучать ее этому ремеслу, был настоящим виртуозом «копьевспарывания» – как он это называл. Однако Констанция была довольно крепкой руками, а главное, старалась всех превзойти, чтобы никто не смог заподозрить ее в слабости или неумении. И вскоре сержант-швед вынужден был признать, что, хотя по силе «вспарывания» рядовой Грей все еще уступает ему, зато в виртуозности владения копьем уже почти превзошел.

Этот странный вид копьефехтования и в самом деле увлек Констанцию. Вот и тогда, во время схватки с пиратами, она разила врагов, нанося удары то по ногам, то по голове; успевала выхватывать один из четырех навешанных на поясе пистолетов, задерживая удар абордажной сабли копьем, зажатым между рукой и бедром; поддевала копье-мечом противника за пах, вспарывая по самым святым и неприкосновенным местам.

Вместе с еще тремя матросами Грей сумела пробиться к окруженному капитану и даже чуть было не ворвалась на корабль пиратов. Вот только бродяги-голландцы еще не совсем протрезвели после нескольких дней пьянок в порту, да к тому же от природы ленивы и безвольны.

Уже поняв, что сражение проиграно, Констанция забаррикадировалась в каюте и решила держаться до конца, до последней возможности.

– Эй ты, паршивый голландец! – заорал кто-то из пиратов, врубываясь саблей в мощную дверь. – Долго ты собираешься отсиживаться там? Или, может, поджечь, чтобы вышел отдышаться?!

– Я такой же голландец, как и ты, – по-английски ответила Констанция. – Только я родом из-под Ливерпуля, а ты, очевидно, из Бристоля.

– Выходит, что ты – англичанин?

– Кто же еще?! Ты-то сам откуда?

– Из Честера.

– Это же рядом с Ливерпулем.

– Если не врешь, мы почти земляки, – вынужден был признать лихой пират.

– Здесь, в Вест-Индии, все мы, англичане, не почти, а самые настоящие земляки.

– Как же ты оказался на голландском судне?

– Нанялся. Решил добраться до Вест-Индии, чтобы как-нибудь прижиться здесь. Я ведь был военным моряком. Затем служил кадетом в пехотном полку, расквартированном во Фламандии.

– Тогда выходи, какого дьявола?! Меня зовут Ховерг. Я поговорю с капитаном. Кстати, в свое время он тоже служил во Фландрии. Только в кавалерии. Потом, как и ты, решил испытать судьбу на военном корабле.

Тогда ей действительно здорово повезло. Когда она, сдавшись Ховергу и двум его товарищам, пытавшимся вышибить дверь в каюту, вышла на палубу, там, куда уже выводили последних пленников, начинался скорый и жестокий суд. Одних сразу же рубили, других сталкивали за борт. Капитана и боцмана решено было повесить.

– Капитан, – подвел ее Ховерг к предводителю пиратов. – Этот парень наш, англичанин.

– Мой отец Артур Паккард командовал бригом «Норд», который погиб в сражении с испанцами неподалеку от Нормандских островов.

– Так ты – сын Паккарда?! – всверлился в Констанцию своими багрово-белесыми глазами главарь пиратов.

– Совершенно верно, сэр. Могу назвать поименно почти всю его команду.