Скитания Анны Одинцовой

Молодой Гоном и еще двое юношей запели Радостную песнь, которая обычно предваряла сольные выступления признанных, великих певцов, и на общий танец в круг вышли сначала малые детишки и уже за ними подростки, юноши и девушки. Стоявший рядом с женой Танат поначалу только притопывал ногой в такт ударам ярара, а потом не выдержал и вышел в круг. Анна с плохо скрытым удивлением глянула ему вслед. Муж был в белой камлейке[33]. в обшитых выбеленной нерпичьей кожей низких торбазах[34]. Он достал откуда-то расшитые бисером замшевые перчатки и вступил в танец, каждой частью своего тела, каждым мускулом отзываясь на удары бубна. Это было так заразительно, что Анна заметила, как она сама невольно поддается общему движению, раскачивается согласно ритму.

Чукотский танец состоит из двух частей — медленной и быстрой. Обе части Танат исполнил самозабвенно, прикрыв глаза, как бы унесенный мелодией в волшебные дали. Перед второй, быстрой частью в круг неожиданно для всех шагнул Атата и вступил в танец-единоборство с молодым чукчей. Но всем было ясно, что танец Таната более выразителен и пластичен.

Когда ярары умолкли, раскрасневшийся и вспотевший Танат присоединился к жене и услышал из ее уст жаркий шепот:

— Я тобой горжусь!

Каждый, кто хотел, танцевал всеобщий Танец Радости, а когда веселье набрало силу, ярары вдруг умолкли и на некоторое время тишина нависла над Священным камнем. Лишь из-за гряды прибрежной гальки доносился размеренный, как удары ярара, гул морского прибоя и изредка истошный вопль невидимой морской птицы.

Анна Одинцова поняла, что здесь не принято аплодировать, достаточно возгласом высказать одобрение. Песни и танцы Атыка, Вамче, Рыпэля и молодого Гонома показались ей несколько однообразными, и она с понятным нетерпением и волнением ожидала выступления своего свекра. Наконец, ярар перешел к нему, и вдруг откуда-то сзади возникла Вэльвунэ в новой, цветастой, длинной, почти до пят камлейке. Она медленно, под сдерживаемый рокот бубна, пошла на середину свободного круга и, слегка раскинув руки в ярко расшитых бисером перчатках, остановилась.

Песня рождается в тишине размышлений,
Когда душа внимает всему, что входит в нее
Вместе с ветром, пришедшим с далеких нагорий,
Где есть воля и пространство для мысли.

Если Судьба подарила тебе эту жизнь на рассвете.

Прими ее и сделай ее светлым днем до конца.
Пока есть силы и мысль быстра, как олень,
От зари твоей жизни до покойного и тихого заката.

И кто бы с чужбины ни пытался иль словом, иль силой

Изменить то, что предки тебе завешали, —
Слушай сердце свое, слушай свой собственный разум
И не дай ветру чужому
Унести теплый дым своего очага.

Как и полагалось при исполнении классического чукотского танца, Вэльвунэ дважды, сначала в медленном, потом в быстром темпе, проделала движения руками, слегка приседая, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, и при этом ее глаза были чуточку прикрыты, свидетельствуя о полном погружении в танец.

Слушая песню и глядя на мать, Танат чувствовал нарастающее беспокойство и тревогу: такой песни и такого танца еще никто не исполнял у Священного камня Уэлена. За последние годы содержание их наполнилось новыми мыслями и новыми словами. Вместо Мудрого Ворона, Создателя Земель и Вод, все чаще упоминалось имя великого вождя и учителя всех народов, великого полководца Иосифа Виссарионовича Сталина. Появились песни и танцы о подвиге покорителей Арктики — челюскинцев[35] и папанинцев[36], о строительстве колхозов. Такие песни открыто поощрялись властями, и их сочинители награждались ценными подарками. Так, Рыпэлю за песню о Великом Вороне, переделанную на песню-танец о Великом Сталине, дали брезент на покрышку яранги и отрез цветного ситца на праздничную камлейку его жене.

Когда Вэльвунэ закончила танец и в тишине ушла обратно в толпу, зрители исторгли вздох одобрения и кто-то даже тихо простонал ей вслед. Ринто покинул свое место на Священном камне и последовал за женой. За родителями потянулись дети, за ними — Танат с Анной Одинцовой.

Ранним утром двадцать девятого августа тысяча девятьсот сорок седьмого года стойбище Ринто снялось с места и двинулось в дальнюю дорогу, на крутые склоны Золотого хребта.

4