Скитский патерик

Мать Синклитикия говорила: «Живя в киновии, мы должны предпочитать послушание подвижничеству, ибо последнее научает высокомерию, а первое смиренномудрию».

Соблюдай в подвижничестве умеренность и благоразумие. Неумеренность и нерассудительность всегда пагубны.

Авва Антоний говорил: «Есть люди, которые изнурили тело свое подвижничеством – и однако же удалились от Бога, потому что не имели рассудительности».

Авва Пимен говорил: «Хранение себя, внимание к самому себе и рассудительность, вот три добродетели – путеводительницы души».

Он же сказывал, что авва Аммой говорил: «Иной человек всю жизнь свою ходит с секирой и не может срубить дерева; а другой, искусный в рубке, и немногими ударами сваливает дерево». Секирою он называл рассудительность.

Мать Синклитикия говорила: «Надобно с рассуждением управлять своей душой».

Она же говорила: «Писание говорит: будите убо мудри яко змия, и цели яко голубие (Мф. 10, 16). Мудрость змииная заповедана нам, чтобы не скрывались от нас нападения и хитрости диавола. Ибо подобное из подобного легко познается. А незлобие голубя внушает нам чистоту в делах наших».

Еще говорила: «И враг установил свое подвижничество, и его ученики подвизаются. Чем же различить нам божественное и царское подвижничество от демонского и мучительного? Ясно – умеренностью».

Авва Исаак пришел к авве Пимену и увидел, что он льет воду на ноги свои. Будучи близок к нему, спросил его: «Почему же некоторые весьма строго обращались со своим телом, не щадя его?». Авва Пимен отвечал: «Мы учились умерщвлять не тело, а страсти».

Некто в пустыне, ловя диких зверей, увидел, что авва Антоний шутил с братиями, и соблазнился. Старец, желая уверить его, что нужно иногда давать послабление братии, говорит ему: «Положи стрелу на лук свой и натяни его». Он сделал так. Старец говорит ему: «Еще натяни». Тот еще натянул. Опять говорит: «Еще тяни». Охотник отвечает ему: «Если я сверх меры натяну лук, тот он переломится». Тогда старец говорит ему: «Так и в деле Божием: если мы сверх меры будем напрягать силы братий, то они скоро расстроятся. Посему необходимо иногда давать хотя некоторое послабление братии». Охотник, услышав это, пришел в сокрушение и пошел от старца со многой пользой. А братия, подкрепившись, возвратились в свое место.

Однажды авва Арсений сказал авве Александру: «Когда обрежешь прутья свои, приходи обедать со мной, а если придут странники, обедай с ними». Авва Александр работал спокойно и не спеша, так что, когда настал час обеда, у него еще оставались необрезанные прутья. Желая выполнить слово старца, он остался за делом, доколе не обрезал всех прутьев. Между тем авва Арсений, видя, что он замедлил, и думая, что у него странники, пообедал. Но авва Александр, как скоро окончил свое дело уже к вечеру, пришел к нему. Старец спрашивает его: «Были у тебя странники?». Он отвечает: «Нет!». Старец продолжает: «Почему же ты не приходил ко мне?». Александр отвечает: «Ты сказал мне: “Приходи, когда обрежешь прутья”. Исполняя слово твое, я не приходил, ибо теперь только окончил дело». Старец удивился точности его и говорит ему: «Скорее разреши пост, соверши свое молитвословие, выпей воды, иначе тело твое скоро может ослабеть».

Однажды авва Аммон, намереваясь переехать через реку, нашел готовое судно и сел в него. К этому же месту шло другое судно, перевозившее известных людей. Сии говорят ему: «Поди и ты, авва, переправляйся с нами». Аммон отвечал им: «Я не взойду на судно, если оно не общественное». Он имел у себя связку пальмовых ветвей и во все время, пока был на лодке, плел веревку и опять расплетал ее, доколе переправился. Братия, поклонившись ему, спросила: «Для чего ты это сделал?». Старец отвечал им: «Для того, чтобы мысль не была у меня в постоянном напряжении». Вот пример, с какой осторожностью надобно нам идти по пути Божию!