Склейки

Разочарование быстро оставляет меня. Входя в кабинет, я думаю о том, что узнала: Волков и охранник ушли сразу после эфира. Эдик – так бывало всегда – вышел из студии вместе с гостем, потому что за пятнадцать минут до конца часа начинался блок рекламных передач. Они могли перекинуться несколькими словами, но – если охранник ничего не перепутал – не более того. И Волков с охранником не возвращались. Зато ночью кто-то был, кто-то, о ком наш охранник не хочет говорить. А еще в офисе была Лапуля – она знала о кассете. И охранник Волкова мог разговаривать с ней во время эфира... Мог бы, если бы не Малышева. Кадры бегут в голове, складываясь в единый ряд.

Я уходила домой, начинался выпуск, и эхо заставки разносилось по опустевшему офису. Лапуля, поцеловав Виталя на прощанье, поднялась на третий этаж. Там, за поворотом, стоял охранник; мимо, махнув рукой и тут же скрывшись в туалете, прошел Цезарь, с балкона выглянула Малышева, позвала к себе, предложила сигарету. Кассета лежала у Лапули в сумке. Лапуля боялась и все время проверяла кассету: там ли? Чтобы быстро найти в большой сумке маленькую пластмассовую коробочку, Лапуля переложила ее в самый верхний, неглубокий кармашек.

– Как настроение? – прикуривая, спросила Лапуля, просто чтобы не молчать. Зажигалка плясала в трясущихся пальцах, не желая высекать огонь. Наконец тоненькая струйка дыма потекла вверх, и Лапуля прикрыла вмиг заслезившийся глаз.

– Нормально,– ответила Малышева и вздохнула.

– А что так? – Лапуля услышала в ответе слезливые нотки.

– А! – Малышева махнула рукой.– Хотела в Египет после Нового года...

– Не получается? – Лапуля, придерживая себя за локоть, отвела руку с сигаретой в сторону, подальше от роскошного ворота шубы.

– Денег не хватает.

– Займи.

– А отдавать?

– А ты на что рассчитывала?

– Думала, любовник подбросит,– и Малышева криво усмехнулась.

– А он? – Лапуля оживилась, и даже рука ее перестала трястись от страха и нервного напряжения.

– Не дал. Сказал, что сейчас денег нет. Сказал, что должен выплатить зарплаты и премии, а потом посмотрит, что останется.

– Зарплаты и премии? – Лапуля отшатнулась от Малышевой, и рыжий мех распластался по дверному стеклу. Она глянула в коридор: там стоял охранник Волкова и выжидательно смотрел на нее. Лапулю снова затрясло.

– Ага.– Малышева выпустила изо рта клуб дыма, и он поплыл, колыхаясь в зимнем холодном воздухе.

– Виталь?

– Да.– Малышева настороженно взглянула на Лапулю: ей не понравился тон.

– Вот скотина! – Лапуля стукнула рукой по стеклу, и оно яростно задрожало.

Из туалета вышел Цезарь и остановился, пораженный этим звоном.

Лапуля вышвырнула сигарету прочь, за балконные перила, и едва сдерживалась, чтобы не заплакать.

– Скотина! – повторила она.

– Оль? – позвала ее Малышева.

– Да? – откликнулась та.

– Что это значит?

– Виталь – скотина! Значит, он и с тобой, и со мной?!