Склеп Хаоса

– Во-первых, не ори, я не глухой, – невозмутимо ответил черноволосый, носивший распространенное зингарское имя Асторга, – во-вторых, я уходил последним, а он, насколько я знаю, вообще никуда не собирался. В-третьих, отдай бурдюк, а то сейчас лопнешь от жадности.

Последовала короткая дружеская потасовка, в ходе которой побулькивающий кожаный мешок сменил хозяина, а возмущенного Сигурда оттеснили ближе к Монброну, где он немедленно принялся задирать вяло отругивавшегося Блайи. Бард уже начинал сожалеть, что потащился на ярмарку, вместо того, чтобы воспользоваться моментом и потихоньку сбежать в Дом на холме, под крылышко гостеприимной графини Вальехо. Кстати, а где она? На помосте, грозившем вот-вот обрушиться под тяжестью разряженных в пух и прах местных красоток и их кавалеров, почему-то не мелькало алого с золотом платья.

– Что, ваш капитан так занят, что ему недосуг прогуляться на какую-то там ярмарку? – вполголоса съязвил Монброн, удостоверившись, что страшный вожак корсаров точно не появится. Можно немного позлословить в его отсутствие. К тому же губернатор наконец-то решил разродиться давно ожидаемой речью, завладев вниманием большинства зрителей. Маэль к разглагольствованиям дона Карбальо не прислушивался, здраво полагая, что они ничуть не отличаются от множества подобных. Долгое расшаркивание в сторону властительной Кордавы, не слишком старательно завуалированные похвалы в адрес городской власти, вынужденные поклоны торговому сословию, «усилиями коего нынче будут пожаты плоды благоденствия и процветания…» Знакомо до тошноты и зубной боли.

– Так не терпится получить трепку по второму разу? – оказывается, Сигурд умудрился расслышать бормотание Монброна. – Скажи лучше спасибо, что капитан решил здесь не показываться.

– Спасибо, – с преувеличенной вежливостью поклонился Маэль. – Можешь передать ему мою безграничную благодарность. Век буду помнить и детям накажу… – он подумал и язвительно уточнил: – когда таковые появятся, конечно.

Ванахеймец смерил Монброна покровительственным взглядом сверху вниз (Маэль так и не понял, как ему это удалось – ведь Монброн по-прежнему восседал на спине лошади, а Сигурд стоял на земле) и произнес какую-то фразу, явно рифмованную, но прозвучавшую на совершенно незнакомом наречии. Монброн справедливо заподозрил, что сказанное является не совсем лестной характеристикой его личности, и потому уточнил:

– Чего-чего?

– Завидовать не надо, вот чего, – перешел на более понятный язык Сигурд. – В мире столько неприятностей – хватит на всех и на твою долю останется, – он ловко выхватил у зазевавшегося приятеля бурдюк, отхлебнул и перебросил Маэлю: – Будешь?

– Я не завидую, – растерянно ответил Монброн, едва успевая поймать летящий в него мешок. Быстрота перемены темы разговора несколько ошеломила его. – Просто…

Говоря откровенно, Сигурд был прав. С того момента, как Маэль оказался на Полуденном Побережье, его грызла затаенная и непреходящая зависть. Он убеждал себя, что наследник древней фамилии Монбронов должен быть выше такого низменного чувства, но для зависти все это не имело никакого значения. Она чем-то напоминала троюродную тетушку Изельберту Монброн, выжившую на старости лет из ума и упрямо повторявшую лишь несколько засевших в ее голове слов. Зависть была такой же – склочной и вздорной старухой, не признающей никаких разумных доводов. Она шипела, нудила и едва ли не брызгалась ядом. Единственной возможностью заставить ее заткнуться было успешное изничтожение дракона.

Однако Маэль был вынужден признать, что даже здесь его обошли. Или, во всяком случае, обходят. Если он в ближайшее время что-нибудь не предпримет, то будет занесен в летописи дома Монбронов Танасульских под почетным титулом «Неудачник». Впрочем, домой тогда лучше не показываться – засмеют и выставят за дверь.

Маэль смирился бы с поражением, окажись противник равным ему по происхождению или хотя бы по титулу. Но варвар! Безродный дикарь, служащий любому, у кого кошелек окажется толще! Предводитель бешеной орды разбойников и головорезов! Человек, не способный связать двух слов, и умеющий только убивать по приказу!

Монброн сказал правду – он не завидовал. Он медленно, но верно начинал проникаться самой настоящей ненавистью к капитану «Вестрела» Конану Киммерийцу. И старался не задумываться над тем, во что может вылиться эта ненависть, а также как ему быть, если она окажется обоюдной.

– …Просто несправедливо, что одним достается все, а другим – ничего, – закончил свою мысль Маэль. – И все лишь потому, что кому-то посчастливилось родиться на несколько лет пораньше!

– Жизнь вообще несправедливая штука, – глубокомысленно изрек Сигурд, не забывая прихлебывать из бурдюка. – Кто-то падает, кто-то поднимается. А кто-то обречен вляпываться во все грязные лужи на дороге. Впрочем, про судьбу, предназначения и прочую ерунду лучше всего спрашивать у скальдов. Они, конечно, наплетут с три короба всякой чуши, но сделают это так, что поневоле заслушаешься… Эй, Блайи, скажи что-нибудь эдакое умное о судьбе!