Склифосовский

Казалось бы, ничего особенного нет в факте написания добротной научной работы и, как следствия — хорошего отзыва на нее со стороны коллег, если бы не одно «но»: соискателем на докторскую степень была женщина — Варвара Александровна Кашеварова-Руднева (1844–1899). В то время в России это считалось нонсенсом. Впрочем, наша страна не слишком сильно отличалась в этом вопросе от Европы, просто там о женских интеллектуальных способностях задумались немного раньше.

Интересно, что эволюция отношения западноевропейского общества к женщине происходила волнами, с периодическим развитием и откатом назад.

Например, в раннем Средневековье, как ни странно, женщина пользовалась бόльшими правами, чем в эпоху Ренессанса. Ее высоко ценили как продолжательницу рода. Салическая правда даже предусматривала двойной штраф за убийство женщины детородного возраста. А эдикт короля франкского Хильперика (561–584) из династии Меровингов разрешил делать наследниками дочерей и сестер в отсутствие сыновей и братьев. По Вестготской правде дочери были совершенно равноправны с сыновьями в вопросах наследования. И образовавшийся в XI веке знаменитый Болонский университет открыл свои двери для прекрасного пола. Ученых дам даже допускали к преподаванию. Например, дочь юриста Аккурсия, Дота д’Аккорсо, удостоилась степени доктора прав, сохранились в летописях имена и других известных юристок.

Сильно помешал женскому образованию уже упоминавшийся мистицизм, который начал набирать силу с XI столетия. Столпами этого движения считают святого Бернарда из Клерво (1091–1153), святую Хильдегарду Бингенскую (1098–1179), Иоахима Флорского (1132–1202), а также шотландского или ирландского августинца Ришара (Ричарда) Сен-Викторского (ум. 1173), которого Данте считал сверхчеловеком. Эта философская парадигма дала человечеству много великолепных произведений искусства, в том числе «Божественную комедию», и множество интуитивных догадок о мироустройстве, которые позже привели к научным открытиям. Но для женщины эта эпоха ознаменовалась практически полным поражением в правах.

Ее стали оценивать как некую философскую категорию, причем категория эта в рамках христианской доктрины оказалась двойственной и противоречивой. С одной стороны, находилась Ева, склонившая Адама к первородному греху, с другой — Мария, родившая Спасителя. Первое привело к охоте на ведьм, второе дало культ Прекрасной Дамы. Но ни то ни другое не предполагало нормального «человеческого» отношения.

Конечно же, такому неоднозначному и непохожему на мужчину существу отказывалось в интеллектуальных способностях. В самом деле, сложно ведь относиться серьезно к тому, что думает, например, кошка.

В итальянском гуманизме бытовала следующая мысль: женщине возможно возрасти в духовном развитии, только если она преодолеет свою природу. Об этом писал поэт и педагог XV века Гуарино да Верона, призывая свою ученицу, писательницу Изотту Ногаролу: «Сотвори в душе своей мужчину». Он же потом упрекнет ее: «Ты проявляешь себя такой покинутой духом, такой смиренной — настолько женщиной, что ты не отвечаешь моему высокому мнению относительно тебя»[66].

Та же мысль в словах другого поэта и политика — Лоренцо Медичи (1449–1492). Восхищаясь умом некоей дамы, он отмечает отсутствие у нее женских пороков, по его мнению, она смогла преодолеть собственное несовершенство, вырастив в себе истинно мужские качества. В Италии, начиная с позднего Средневековья, появился даже особый термин для обозначения женщин-интеллектуалок. Их называли virago от латинского слова vir — мужчина.

Парадигмы сохраняют свое влияние порой очень долго. Поэтому неудивительно, что наличие у женщины интеллектуальных способностей подвергалось сомнению вплоть до середины XIX века, когда на страницах периодических изданий между профессорами Цюрихского университета Карлом Виктором Бемертом (1829–1918) и профессором Мюнхенского университета Теодором Людвигом Бишоффом (1807–1882) развернулась бурная полемика о возможности допуска женщин к университетскому образованию. Первый из профессоров утверждал, что квалифицированные женщины-медики очень нужны… Однако его коллега, физиолог и анатом Бишофф был противоположного мнения. Он утверждал, что женщины в соответствии со своими мыслительными способностями не смогут изучать медицину и применять ее.

О предрассудках, которые царили по вопросу женского образования в отечественных медицинских кругах в то время, можно судить по выдержке из статьи «Медицинского вестника» 1861 года (№ 30): «…в запасе умственных сил женщины не позволено сомневаться, но не так ясно представляется со стороны практической, со стороны применения и выполнения обязанностей профессии и, кажется, что арирорическое решение его едва ли может считаться самым справедливым решением».