Скобелев: исторический портрет

Важные сведения в этом отношении сообщает Марвин в своем отчете о беседе со Скобелевым. От политики Англии и России в Азии разговор перешел к боям кокандской кампании, в которых довелось участвовать Скобелеву, в частности к Махраму. «Когда Кауфман осмотрел позиции, — рассказывал Скобелев, — он обратился к штабу и спросил: «Кто знает что-либо о битве при Феразеше?» Я читал все, что ее касалось, но промолчал, ожидая ответа других офицеров. Никто, оказалось, не знал ничего про этот бой. Тогда я его изложил генералу. Мы не сделали ошибку, которую допустил в первый день боя английский генерал при Феразеше. Мы сразу воспользовались возвышенностями, обошли неприятеля и загнали его в реку».

Корреспонденция Марвина говорит о многом, прежде всего о четкости и ясности тактического мышления Скобелева. Из нее следует, что во время этого сражения Скобелев был единственным из офицеров, кто благодаря своей начитанности знал ход боя, проведенного англичанами в сходной обстановке, и допущенные ими ошибки. Командуя кавалерией, Скобелев ясно представлял не только свои задачи, но весь замысел Кауфмана и свою роль в его осуществлении. Уже в это время он был не просто лихой рубака, который лишь исправно выполняет свое дело, но не видит и не понимает всю картину боя, в нем уже формировались черты полководца.

В этой кампании сложился и внешний ритуал, сопровождавший появление Скобелева на поле боя, его, так сказать, обрядовая сторона, снискавшая ему имя «белого генерала». Скобелев считал, что для военного человека бой есть главное событие в жизни, своего рода праздник. Поэтому и выходить на него надо как на праздник, который может к тому же стать последним днем в жизни. И он появлялся нарядный и надушенный. Одет он был во все белое: белый китель, белая фуражка и всегда на белом коне. Поскольку его окружали ординарцы, одетые в темную форму, получалось сочетание красок, противоположное тому, которое рисуют на мишенях: белый центр и черный круг. Это создавало оптический эффект, мешавший прицельному выстрелу и попаданию в белую фигуру, особенно при быстром передвижении всадников (Скобелев, как мы знаем, был прекрасным кавалеристом). Нельзя, правда, сказать, что Скобелева никогда не коснулись пуля или шашка. Во время хивинского похода пиками и шашками ему нанесли семь ран, несколько контузий он получил в турецкую войну. Но эти попадания можно считать нулевой величиной по сравнению с тысячами пуль, которые в него направлялись. И свои, и чужие солдаты считали его заговоренным. Врач, проведший со Скобелевым его последнюю кампанию, вспоминал: «Как вообще текинские пули, назначенные собственно для Михаила Дмитриевича, убивали или ранили его врачей, ординарцев и лошадей, а его же не трогали, то как солдаты, так и азиаты верили, что он неуязвим (храним)». При этом еще нужно учесть, что Скобелев сам возглавлял все атаки, штурмы и разведки, часто вырывался вперед один, не обращая внимания на смертельную опасность.

Еще одна особенность боевого ритуала Скобелева — боевой значок, следовавший за ним во всех его походах, который вез и развертывал во время боя один из ординарцев. Вот типичный пример поведения Скобелева в бою, уже во время турецкой войны, описанный сопровождавшим его В.И.Немировичем-Данченко: «Сам он стал в центре имеющего начаться боя. По обыкновению, вокруг сгруппировались его ординарцы, на позиции был развернут значок, следовавший за ним как в Фергане, как во всех туркестанских походах, так и здесь… Сосредоточенный огонь 15-ти орудий был направлен сначала исключительно против группы Скобелева. После нескольких перелетов гранаты стали ложиться около нас, но генерал не менял своего места, дорожа пунктом, откуда видны были все наши позиции».

В литературе не раз делались попытки ответить на вопрос, почему у Скобелева сложилась привычка быть во всем белом. Указывали на его нелюбовь к черному цвету и пристрастие к белому. Тот же Немирович-Данчекко зафиксировал следующий, широко, впрочем, известный факт (под Плевной). «Скобелев был очень суеверен. Накануне отец ему подарил черный теплый полушубок, в котором его контузили — тотчас же. Через два дня он опять надел его — его контузили опять». Причиной этих контузий Скобелев считал черный цвет полушубка. Известен также случай, когда Скобелев выругал денщика, подавшего ему белый китель с черным пятном. Генерал сказал, что это пятно — место, куда может попасть пуля. Указывали (например, Н.Н.Кнорринг) и на эпизод из академической жизни Скобелева, когда во время практических занятий он квартировал у крестьянина Никиты, жившего на берегу Финского залива. Помогая хозяину в заготовке жердей для крыши, он чуть не утонул в трясине. Вытянула белая лошадь. «Она спасла меня. Я никогда ее не забуду. Если где придется мне на лошади ездить, так, чтобы мне твою сивку помнить, всегда буду белую выбирать», — сказал Скобелев Никите.