Сколько нами пройдено...

— Гляди сам, Александр. Если имеешь желание, иди. Только учти: надо выбрать для себя на всю жизнь одну работу — ту, которая больше по душе. Тогда толк выйдет.

Прожив две недели дома, я распрощался с родными и выехал в Архангельск. Позднее туда же прибыли мои товарищи из Афанасьевского волисполкома: Самойловой удалось сагитировать не только меня.

В АРХАНГЕЛЬСКЕ

В конце февраля после долгого пути добрался я наконец до Архангельска.

По тем временам это был крупный торговый порт с судоремонтными мастерскими и несколькими лесопильными заводами. Лес, деготь, скипидар, пушнина экспортировались отсюда во многие страны Европы. До революции хозяевами в Архангельске были крупные промышленники и купцы; они ворочали миллионами, выгодно сбывая за границу свои товары. Кроме того, это был город мореходов и рыбаков.

Прежде я не бывал в Архангельске. Меня, лесного жителя, поразило, что всюду здесь ощущался запах свежей рыбы. Казалось, весь город: дома, лавки, улицы, — все пропахло треской. Рыбный дух шел из порта, куда причаливали парусные шхуны поморов. Весь улов вываливали на плоты. Прямо на плотах бабы и мужики мыли треску, солили ее, укладывали в бочки и отправляли на склады.

По сравнению с огромной белокаменной Москвой этот пропитанный запахом рыбы город показался мне жалким и грязным: убогие одно-, двухэтажные домишки, деревянные торцовые мостовые, дощатые тротуары, черные дымы из труб лесопильных заводов и стоящих в порту кораблей. Зимой, в долгую полярную ночь, улицы освещались бледным желтым светом керосиновых фонарей. Таким был Архангельск в те годы.

Большинство жителей составляли купцы, промышленники, служащие многочисленных контор и фирм. Кроме местных богачей в Архангельск, спасаясь от возмездия, набежало к тому времени много буржуев, помещиков, купцов из Москвы, Петрограда и центральных губерний России. Некоторые отплыли за границу на судах иностранных компаний, а бо́льшая часть осталась на месте, выжидая, как обернутся события.

Пролетарский слой населения Архангельска — основная опора революции — был невелик: рабочие судоремонтных мастерских, лесопильных заводов, портовики. Были еще так называемые повременщики — крестьяне, пришедшие на сезонные, временные, заработки. Но на этих людей в случае какой-либо заварухи надежды было мало. И партийные работники, в том числе Самойлова-Землячка, занимавшиеся вместе с городским Советом организацией отрядов Красной Армии, не принимали повременных рабочих в расчет: сегодня они в городе, а завтра — поминай как звали.

В политической жизни города царила полнейшая неразбериха. Беспрерывно шли заседания и совещания, люди ожесточенно спорили, но не было ни элементарного порядка, ни дисциплины. На первый взгляд могло показаться, что все ораторы и спорщики выступают в защиту социалистической революции и Советской власти. Разногласия начинались лишь там, где заходила речь, как строить новую власть. Тут сразу чувствовалось, что верховодят всем эсеры и меньшевики. Они задавали тон на заседаниях и навязывали решения, выражавшие их политическую программу.

Поначалу я старался не пропускать ни одного крупного митинга, слушал всех ораторов, чтоб разобраться в обстановке, настроении людей и получить представление о соотношении сил. Как и в Москве, местные эсеры и меньшевики предлагали не торопиться, ждать созыва Учредительного собрания, которое должно затем определить форму нового управления страной. В городском Совете они выступали против решительных насильственных мор, что было на руку архангельским промышленникам и купцам. Большевики (их было мало) настаивали на передаче всей законодательной власти в руки Советов и полной экспроприации флота, банков, судоремонтных, мастерских, лесозаводов и т. п.

В такой сложной, накаленной политическими страстями обстановке представители центра, энергично действуя от имени Советского правительства, сумели добиться некоторого перелома в работе горсовета, губернского исполкома и военного комиссариата.

К сожалению, эти представители пробыли недолго и были отозваны в Москву. Но они успели сделать главное — начать формирование частей Красной Армии. Эти части и приняли на себя вскоре первый удар англо-американских интервентов. Кроме красноармейских подразделений были созданы также милиция и отряды самообороны из горожан-добровольцев.

Формированием красноармейских частей руководил губернский военный комиссар Андрей Зенькович. Самойлова-Землячка представила меня ему.

Зенькович, полный, очень спокойный, уравновешенный человек, неторопливо побеседовал со мной и поручил заняться организацией артиллерии — подобрать кадровых солдат, найти пушки.

Красноармейский батальон формировался в казармах бывшего запасного полка. Кадровых солдат в городе оказалось немного: большинство после революции демобилизовались, разъехались по домам. Офицеры же отказывались принимать какое-либо участие в создании красноармейских частей. Пришлось назначать командирами взводов и рот бывалых, понюхавших пороху солдат и матросов.