Сколько стоит мечта?

К: — Я вам еще раз повторяю: у меня приказа сверху никого эвакуировать не было, либо ждите, либо сами добирайтесь. А вы, собственно, вообще, кто?

Этот вопрос окончательно выбил меня из колеи. Действительно, а кто я? И какую ценность вообще представляет моя жизнь? И почему кто-то должен меня спасать, ведь сама потащилась в такую даль?

Но почему так цинично? Ведь этот ленивый голос сейчас лишь сидит в уютном кабинете и лишь наблюдает по телевизору за происходящим, будто смотрит кино, но я-то в этом кино участвую. Неужели нельзя как-то помягче ответить, подсказать, как выбраться? Хотя о чем это я, что за утопия, я ведь не в канадское посольство позвонила.

Я: — Я, к сожалению, учитывая то положение, в котором оказалась, гражданка той же страны, что, полагаю, и вы. Спасибо за помощь.

И передала трубку работнику отеля, который, довольный тем, что оказал хоть какую-то помощь, с надеждой в глазах спросил:

— Ну что, вам помогут?

Я: — Обязательно помогут, спасибо.

А про себя подумала: «В другой жизни и с другим гражданством». Поднявшись в номер за чемоданом, я с удивлением заметила, что в нем уже успели прибраться и замести следы недавнего происшествия. На минуту присела в раздумьях, позвонить ли домой, но злополучная сирена и раскачивающиеся пустые вешалки заставили меня, как по команде, подпрыгнуть и быстренько эвакуироваться из номера. Внизу у стойки консьержа скопилась небольшая группа людей, подъехало такси, и в него стали загружаться трое парней азиатской внешности. Предположив, что они, возможно, едут в том же направлении, что и я, поскольку чемоданы говорили сами за себя, я спросила:

— Вы едете в аэропорт?

П: — Да, в аэропорт.

Я: — У вас еще одно свободное место, возьмете меня? Расходы пополам.

П: — Конечно, возьмем, садитесь.

И, только радостно усевшись и загрузив свой чемодан в багажник, мы выяснили, что едем в разные аэропорты. Пришлось мне выходить, они были первыми в очереди. Ко мне подошла девушка азиатской внешности, как позже выяснилось, кореянка, лет тридцати и предложила разделить с ней такси до нужного мне аэропорта. Учитывая то, что в очереди она была следующей, хорошо говорила по-английски и ехала в нужном мне направлении, это было просто подарком судьбы. Мы прождали следующее такси где-то около часа, загрузились и поехали. Таксист сообщил, что все основные дороги закрыты из-за неисправности, а те, что не закрыты, стоят из-за огромного потока машин. Таким образом, за два с половиной часа мы продвинулись километров на пять.

Моя попутчица на чистом японском общалась с водителем, а мне переводила на английский.

К: — Мы так не доедем и за сутки, водитель сказал, что он может нас везти, сколько угодно, счетчик-то включен, но ему нас жалко.

Я: — А что, разве у нас есть выбор?

К: — Он говорит, что посмотрел на карте и здесь недалеко есть станция поездов дальнего следования, она со сбоями, но все же работает, и мы сможем с пересадкой добраться до самого аэропорта.

Я: — Ну хорошо, поехали на эту станцию.

Иногда было забавно, когда она забывала, с кем и на каком языке нужно говорить, и, активно жестикулируя, трещала мне что-то на японском. Она часто приезжала в Японию по работе, но в такой ситуации предпочла вернуться домой и переждать. В свою очередь, для любого японца было глубочайшим оскорблением спросить, не хочет ли он уехать из страны на время стихийного бедствия.

Такой вариант ими даже не рассматривался, ну а к нашему побегу они относились с пониманием. Мы расплатились, вышли у станции, но не знали, куда двигаться дальше, и потому решили зацепиться прицепом за одного, такого же как мы, беглеца, но знающего маршрут в мелочах. Ожидающих спасительный поезд было больше, чем вмещал в себя перрон, но это не помешало людям выстроиться в очередь к каждому вагону. Часа через полтора поезд прибыл, и по мере заполнения вагонов становилось слышно даже, как хрустят чьи-то руки и отдавленные ноги, но все молча, понимая серьезность ситуации, замерли в неестественных и неудобных позах, буквально вдавленные друг в друга. Впереди кто-то упал в обморок от тесноты, духоты и давки, просто повиснув на рядом стоящих пассажирах, так как падать было некуда. Его тут же растормошили, он пришел в себя, и уже без жертв в дальнейшем мы добрались до пункта назначения. Поблагодарив попутчиков и распрощавшись, я направилась к окошку японских авиалиний, чтобы поменять свой билет. Дорога, которая обычно занимает 20–30 минут, растянулась почти на сутки, и к тому времени аэропорт уже открыли.

Оплатив штраф за изменения в билете, я подумала, что теперь меня вряд ли что-то сможет удивить. Но девушка — сотрудница авиалиний с искренним удивлением вдруг спросила:

— А почему вы летите раньше? Ваш обратный вылет ведь должен быть значительно позже?

Я: — Как это, почему? Потому что, мягко говоря, я некомфортно себя чувствую при землетрясении.

Д: — Вы уверены, что хотите поменять билет? Это единственная причина?