Сколько стоит ваше сердце?

Девушка машинально перевернула — и вздрогнула. С рисунка, сделанного весьма умелой рукой, на нее смотрел… Марк Винкер.

За дверью послышались торопливые шаги и негромкий разговор. Не отдавая себе отчета, Алета мгновенно свернула бумагу вчетверо и сунула под рясу, за корсаж, а книгу вернула на место, сдвинув "как было".

— А надо ли, сестра? — Марк выпрямился и отставил опустевший бокал с водой. — Говорить о делах можно много и долго. Да только от этого они с места не сдвинутся.

Хозяйка встрепенулась, выпрямилась как струна и вцепилась в Марка взглядом — казалось, за пушистыми ресницами кипит озеро расплавленного шоколада.

— Слова — важны, — наиграл Марк, — Словом был скреплен Договор, по которому Святые Древние получили силу. Но чтобы изгнать Чужих, понадобились мечи и огонь. Много мечей и много огня…

— Эдер считает, что пора переходить от слов к делу? — напряженно спросила Беата.

…Все это живо напомнило Винкеру родную Академию и занятия профессора Эйстлера.

В билете три вопроса. Тянешь, смотришь одно мгновение и без подготовки идешь отвечать. В последний раз Марку попалось забавное задание: "Перед тобой шпион государства Полуночи. Выясни: собирается ли Полночь воевать против Империи, поддерживает ли шпион идею войны и как зовут его коня, собаку и жену".

Мэтр сидит напротив, доброжелательно улыбается и заводит светскую беседу ни о чем и обо всем на свете: природе, погоде, видах на урожай, красоте женщин, охоте на волков. Сбить его с мысли не просто. А еще труднее просто вклиниться со своими вопросами в ленивую, размеренную речь, почти без пауз. Каждая попытка — на вес анеботума, потому что время уходит.

Амулет, вмурованный в крышку стола, отслеживает "стоп-слова", которые произносить нельзя ни в коем случае. Каждое из них может запустить заклятие молчания, сумасшествия или мгновенной смерти… а на экзамене за "стоп-слова" безжалостно снимают баллы. Список длинный и время от времени пополняется.

Ровно через одну короткую клепсидру нужно сообщить мэтру ответы на вопросы из билета, да, вдобавок, сообразить, какие "секретные сведения" пытался вытянуть у студента сам мэтр.

В свое время Эйстлер был одним из лучших шпионов Империи… пока не собрал внушительную коллекцию смертных приговоров от всех сопредельных стран. Заочных приговоров — и то, что профессор все еще трепал нервы студентам, говорило о его запредельном профессионализме лучше любых слов.

Марк обожал его уроки. Да и просто — посидеть со стариком вечерами за чашкой чая и послушать дополнительную лекцию по основам разведки, замаскированную под череду забавных анекдотов…

Но сейчас, похоже, ничего особенно изощренного не требовалось. Просто чуть-чуть повернуть обычную застольную беседу, и подтолкнуть женщину туда, куда она сама отчаянно желала пойти.

— Эдер, — задумчиво повторил Марк, — его слово должно быть решающим, не так ли, моя госпожа.

— Но он слишком свят для этого грязного мира, — Беата истово осенила себя кругом, — Небо говорит в нем громче, чем кровь. Простите, брат. Я бы не позволила себе столь кощунственных речей, но… ждать тяжело.

— А заменить его некем, — согласно кивнул Марк.

— Заменить? — ахнула Беата с таким видом, словно ей предложили совершить грехопадение прямо в храме и чуть не на алтаре. — Эдер по закону крови…

Ее лицо вдруг потемнело, карие глаза распахнулись шире, пальцы скрючились и потянули за собой узорную скатерть.

Гибель фамильного фарфора не состоялась. Щелчком пальцев Винкер бросил на Беату "исцеление" и придавил скатерть ладонями.

Что-то шло не так! Сильно не так — Беата хрипела, задыхалась и, очень похоже, отдавала Богам душу. Если бы она просто подавилась — заклятие помогло сразу, но оно не действовало никак.

Марк выдернул из потайного кармана юкку и резанул сразу: рясу, камзол и рубашку, обнажая грудь. На ладони зажегся крохотный темный огонек.

— Собственной властью закрываю уста себе сроком на девять лет на все, что услышал и узнал в этом доме. Да сожжет меня Немое Пламя, если я нарушу сей запрет хотя бы во сне, горячке или под пыткой. Ашхариа!

И пришлепнул ладонь к левой стороне груди. Дикая боль пробила его от макушки до пяток. На обычный ожог это было похоже так же, как клятва Немого Огня на простое честное слово.

Винкер устоял с трудом, лишь потому, что ухватился за тяжелый дубовый стол. И то чуть не опрокинул вазочку с вареньем. Между прочим — айвовым…

Зато хозяйка стремительно приходила в себя. Лицо приобрело нормальный оттенок, пальцы разжались. Дыхание выровнялось. Из карих глаз катились крупные слезы, но это была обычная физиологическая реакция на боль, а не душевные терзания.

— Подыши, сестренка, — Марк подмигнул, — и варенья съешь, обязательно. После таких вещей сладкое — первое дело.

Подавая дурной пример, он и сам сгреб со стола креманку с айвовой прелестью и опустошил ее в три взмаха десертной ложки.

— Что это было? — сипло спросила Беата, кое-как усаживаясь на стул. Оберегая остатки легенды о Брате Святом Воине, Марк протянул ей руку, обернув салфеткой.

— Спасибо, — кивнула она. — Так что же это было? Мне показалось — я умираю.