Сколько стоит ваше сердце?

Пусть он, под угрозой мгновенной и мучительной смерти, не мог никому рассказать о тайне хозяйки особняка, но думать о ней он мог спокойно. Внутри своей собственной головы Марк был по-прежнему абсолютно свободен.

Заклятье сработало на связку: Эдер — Право Крови. Любое другое допущение будет притянутым за уши…

Правом Крови в империи назывался свод законов, регламентирующих наследственные права и дворянские привилегии. То есть, этот неведомый Эдер, как минимум, аристократ и как-то связан Храмом. Две точки есть, но для триангуляции нужна еще одна.

Он так глубоко ушел в свои мысли, что не сразу услышал негромкий, но настойчивый голос своей спутницы:

— Марк, ты еще со мной?

— Извини, Алета, задумался. Что-то случилось?

— Заклятие Немого Огня можно наложить только с добровольного согласия, ведь так?

— Верно, — мирно кивнул он.

— Тогда… зачем?!!

— Эта информация тоже подходит под клятву. Попробовать разгласить могу — но с теми же последствиями.

Гнев сделал девушку еще красивее: яркий румянец на скулах, искры в зеленых глазах… Марк невольно залюбовался своей спутницей. Алету не портили ни убогая ряса, ни поджатые губы. Интересно, быть настолько красивой, это, вообще, законно?

— Просто спроси о том, что ты на самом деле хочешь знать, — посоветовал он, — есть большая вероятность, что я смогу ответить.

Алета боролась с собой меньше мгновения и выпалила:

— Она тебе понравилась? Между вами что-то было?

— Да — на оба вопроса. — Оценив ее ошеломленный, не верящий взгляд, Марк качнул головой. — Ты совсем не умеешь задавать вопросы, Алета. Даешь своему противнику слишком много пространства для маневра и совершенно не думаешь о защите.

— Наш разговор — это поединок?

— Наш — нет. Поэтому… "да" — Беата мне понравилась. Как любой человек — сильный, не глупый и не подлый. И "да" — что-то произошло. Когда ничего не случается, такие серьезные клятвы молчания не накладывают, иначе люди горели бы свечками по всей Империи. Я в нее не влюблен, не давал клятву верности и мы не любовники.

Румянец на острых скулах стал еще ярче.

— Учитель по риторике говорил, что задавая прямой вопрос ты открываешься, — стесняясь, сказала она, — если уж продолжать о поединке.

— И он был абсолютно прав. Но ты же все равно задала прямой вопрос и открылась, так почему было не сделать этого предельно конкретно?

— Девушке из хорошей семьи не пристало даже знать, что между мужчиной и женщиной может быть что-то, кроме совместных молитв, — хмыкнула она, — слова "любовники" нет в ее словаре.

— Учту, — кивнул Марк.

Некоторое время они ехали молча и Винкер уже понадеялся, что допрос закончен, когда Алета повернулась и яростно почти приказала:

— Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью ради меня! Не делай так больше.

— Лучше я, чем ты.

— Почему?!! Винкер, если ты мне сейчас скажешь про клятый анеботум…

— И в мыслях не было. Просто у меня больше шансов выжить. Подготовка лучше.

Длинный извилистый переулок выбрал отличное время, чтобы закончится и вывести их на маленькую площадь, круглую, как шиарский пирог с яблоками. Фонтана по середине не было, но каменная чаша была. Не с водой — с землей. И из нее поднималось гибкое молодое дерево.

На площади шумели — и громко. Хотя до драки не дошло… Впрочем, в таких городках пять — семь человек уже толпа и свара. Люди не привыкли себя сдерживать. Да и "подогретых" наливкой или крепкими винными выморозками с самого утра в провинции почему-то традиционно больше.

Сквозь мерный перестук копыт к всадникам пробились громкие визгливые голоса и пара-тройка крепких ругательств, а потом быстрый перебор лалы — четырехструнного инструмента с коротким грифом и без ладов.

Ай лала моя, лала
Одна палка — два угла…

Как-то раз один маркиз, помолчим об имени,

Налетел на десять лет на коровьем вымени.
А когда молодчика вынули из стойла
Отряхнулся и сказал: "Это того стоило!"

Громких хохот прокатился по площади из конца в конец. Стукнули ставни.

Вот живет одна жена, добродетели полна.
И как только муж из дому, та бегом бежит…

Что там дальше случилось с женой, они не услышали — еще один взрыв смеха заглушил окончание куплета.

Винкер направил коня к музыкантам.

Ай лала моя, лала
Императору — хвала.
Был бы он не хуже прочих…
Только б хвост чуть-чуть короче!!!

Марк спешился и протолкался вперед. Куплеты распевал карлик. Мужчина с пропитым лицом и острым недостатком зубов был Винкеру чуть выше пояса, зато зычным голосом, не напрягаясь, накрывал пару кварталов.

Винкер запустил два пальца в кошель, которым снабдила его в дорогу благодарная Беата.

На солнце сверкнул полновесный золотой эр. Карлик приметил его мгновенно, даром, что смотрел в другую сторону и развернулся к Винкеру всем корпусом, вместе с лалой.