Скользящая сквозь время

Я стояла рядом с ними, уткнувшись взглядом в землю, и вспоминала, как буквально несколько дней назад мы с Шаттином шли по лесу, сражались с нежитью, ночевали в пещере Дарра. И он был молод и силён. А сегодня я провожаю в последний путь умудрённого жизнью воина, великого Вождя, прожившего долгую и счастливую жизнь, вырастившего двух сыновей и воспитавшего себе на смену прекрасного внука. И, наверное, не стоит его оплакивать. А лучше порадоваться, что всё случилось так, как он хотел. Что он дождался моего возвращения, принял бой, к которому так долго готовился, что погиб, как герой, оставив после себя замечательную смену. А его смерть ещё больше сплотит племена против надвигающейся угрозы, и значит, гибель его не будет напрасной. А я… я буду помнить его. И когда-нибудь расскажу о нём своим детям. Как он когда-то рассказывал своим обо мне.

Я не знаю, сколько прошло времени. Но внезапно снова раздался гул там-тама и Великий Шаман, всё это время стоявший с опущенной головой рядом с пылающим костром, выпрямился, подошёл к коленопреклонённому Шаттину и возложил ему на голову обе руки. Все остальные участники ритуала поднялись на ноги. Дарр тоже встал, помог подняться мне, и мы отошли к вставшим тесной кучкой воинам. А Шаман помолчал немного, дожидаясь полной тишины, и громко, торжественно провозгласил:

— Властью, дарованной мне Богами, и выполняя последнюю волю великого Вождя, отправившегося в новую жизнь, подтверждаю право Шеттана на власть и назначаю его новым Вождём.

Потом обвёл грозным взглядом притихшее племя и жёстко сказал:

— Если кто-то считает его недостойным правления, пусть скажет это сейчас и примет священный бой, либо больше никогда не заявит о своих правах и будет подчиняться новому Вождю так, как заведено было нашими предками.

Тишина была ему ответом. Шаман подождал несколько секунд, потом достал из складок одежды острый кинжал. К нему тотчас подскочил молодой воин, совсем мальчишка, с небольшой деревянной чашей в руках, и рухнул рядом на колени, склонив голову и вытянув чашу перед собой.

«Это огромная честь — участвовать в ритуале посвящения в Вожди, — раздался у меня в голове голос Дарра. — Этот воин — лучший среди прошедших обряд посвящения в этом году. Шеттан сам будет далее учить его. Поэтому на него и пал выбор».

Я с любопытством посмотрела на мальчишку. Лучший из прошедших обряд. Значит, ему четырнадцать. А Шеттану — восемнадцать. Но он уже — Вождь, и будет его обучать. А мальчишка, со временем, наверное, станет для него другом, как Фаррит был другом Шаттина. Разница в годах небольшая, лет через десять вообще незаметной будет.

А парнишка-то как переживает от выпавшей на его долю невероятной чести. Как боится сделать что-нибудь не так. Зубы сцепил, чтобы дрожь не выдать. Но чаша в руках всё равно подрагивает. Зато сколько потом гордости будет, как сразу выделится из всех ребят. Я мысленно улыбнулась, пожелав парню удачи и верности своему Вождю.

Шеттан повернул руки ладонями вверх, протянул их Шаману. Тот поднял ритуальный кинжал так, чтобы все смогли его увидеть, а потом бережно провёл его остриём по ладоням молодого Вождя. Глубокие порезы мгновенно набухли кровью. Мальчишка сразу подставил чашу, собирая капли, стекающие с рук Шеттана. А тот не смотрел ни на Шамана, ни на окровавленные ладони. Взгляд его был устремлён вверх, туда, где в костре догорало тело его деда.

— Хватит, — Шаман наложил руки на ладони Шеттана, останавливая кровь и повернулся к нам. — Подойдите.

«Не пугайся, — снова услышала я голос Дарра. — Сейчас у тебя тоже возьмут немного крови. Шеттан хочет провести с тобой кровный ритуал».

Я даже не стала спрашивать, зачем. Я знала этот ритуал. Связанные кровью становятся больше, чем родственники.

Шеттан будет мне не просто братом. Он для меня жизнью пожертвует, если понадобится. И всегда на помощь придёт. А раз он меня не спросил, хочу ли я принимать участие в этом ритуале, значит, ритуал будет односторонним. Он мне в верности поклянётся, а я ему — нет. И от меня всего вышеперечисленного требоваться не будет. И он думает, что я на это соглашусь? Наивный…

Опустившись на колени, я протянула руку Шаману и, даже не поморщившись, посмотрела, как кинжал разрезает кожу. Чуть-чуть сжала ладонь, чтобы кровь стекла в чашу побыстрее, залечила рану, ожидая продолжения ритуала. Но, к моему удивлению, Николай повернулся к Дарру. Значит, и он решил дать мне клятву верности?

Кровь молодого дракона смешалась с нашей. Шаман забрал чашу из рук почти не дышащего парнишки (он сразу ткнулся носом в землю, сложив руки перед лицом, в таком положении отполз в сторону и только потом встал и отошёл к воинам), всё тем же кинжалом перемешал собранную кровь и протянул чашу Шеттану. Тот обмакнул в неё палец и нарисовал на моём лбу круг, перечеркнутый диагональным крестом. Затем то же начертил Дарру.

После этого Шаман протянул чашу Дарру, и тот нарисовал на лбу Шеттана круг и крест, а затем повторил рисунок на мне, обведя по нанесённому Вождём контуру. Шаман кивнул и хотел что-то сказать, но я обратилась к нему на мыслеречи: