Скользящая сквозь время

— Кто сможет заставить Лунную Деву? Но есть всё равно надо. Неужели ты не проголодалась?

Я прислушалась к своим ощущениям:

— Ты прав, поесть надо. Только я умыться хочу. В доме Вождя есть ванная?

— Конечно, — удивился вопросу новый Вождь. — Рядом со спальней. Пойдём, провожу.

Мы поднялись на второй этаж, прошли по небольшому коридору и Шеттан открыл передо мной узкую дверцу. За дверью оказалась большая металлическая ванна, а рядом — лежащая на боку на высоких каменных подпорках огромная бочка с торчащим из днища краном. Над краном к днищу было прикреплено небольшое круглое зеркало.

— Умывайся, Лунная Дева.

— А нам можно? — поинтересовался Рэвалли.

— Конечно, — Шеттан отступил от двери, пропуская моих друзей.

А я прильнула к зеркалу: ох, и Баба Яга. Волосы растрёпаны, на щеке — сажа. Хотя, нет. Не Баба Яга. Зачем обижать Ефросинью Анисимовну? Она очень чистоплотная старушка. А я — просто грязнуля. Хотя, самого главного, из-за чего я так стремилась к умывальнику, на лице нет. Ни капли засохшей крови от проведённого ритуала.

— Шеттан, — позвала я. — А куда делся след от ритуала?

— Впитался, — пожал тот плечами. — Мы же смешали кровь. Теперь в тебе бежит капля моей и капля Дарровой крови. А в нас есть твоя.

«И никаких несовместимостей по группам крови», — хмыкнула я, смывая сажу и приводя в порядок волосы.

Ужин прошёл в молчании. Мне особо говорить не хотелось. Я всё ещё была под впечатлением сегодняшних событий и похоронного ритуала. Остальные тоже не горели желанием поболтать. Поэтому, быстро поев и пожелав Шеттану благополучия и удачи, я вышла из дома Вождя и отправилась в дом Шамана. Остальные, включая Николая, остались ночевать в гостевых спальнях Вождя.

Я поднялась на второй этаж и тихо, стараясь не скрипнуть, открыла дверь. И остановилась на пороге, глядя на по-прежнему спокойно спящего мужа. Как же я по нему соскучилась! И как я рада, что он, наконец, в безопасности. Что он рядом. Что ушла из моей души, наконец, эта ужасная тяжесть неизвестности.

Я подошла к Стэнну, села рядом на краешек кровати, провела рукой по волосам любимого. Хотелось прижаться к нему, обнять, поцеловать… Но я только осторожно взяла его за руку и замерла, закрыв глаза, чувствуя его тепло. И, видимо, так и уснула. Потому что, открыв глаза, выяснила, что лежу, уткнувшись носом в подмышку мужа. А по стене уже вовсю прыгают солнечные зайчики. Хотела тихонько встать, и не смогла: сильная рука прижала меня к горячему телу, и я услышала родной голос:

— Селена, ты мне снишься?

— Нет, — замотала я головой и вдруг расплакалась. — Нет, не снюсь.

Слёзы быстрыми ручейками бежали по щекам, по дрожащим губам, а Стэнн только крепче прижимал меня к себе, ласково гладил по трясущимся плечам и — молчал. А я рыдала в голос, выплёскивая из себя напряжение последних дней, и никак не могла успокоиться.

Но всё когда-нибудь заканчивается. Даже слёзы. Ещё раз судорожно вздохнув, я, наконец, вытерла мокрые щёки и, приподнявшись на локте, заглянула в глаза любимому. А потом поцеловала его: раз, другой, третий. Добралась до губ… и тут Стэнн выдохнул и прижал меня к себе так, что я только пискнула. И сам начал целовать — жадно, настойчиво, гуляя руками по моему телу, забираясь под рубашку.

— Сейчас, подожди!

Я торопливо стянула с себя одежду, нырнула к нему под одеяло и даже застонала, почувствовав на своём теле его крепкие, но такие ласковые руки.

— Селена, — горячий шёпот отзывался дрожью во всём теле. — Любимая. Я думал, что никогда уже тебя не увижу.

Каждое прикосновение его горячих губ казалось ожогом, такой чуткой внезапно стала кожа. От прикосновения его пальцев дрожь пробегала по всему телу. Я вжималась в него, желая слиться с ним, чтобы больше никогда не расставаться. Чтобы больше никто не мог нас разлучить.

Я потеряла счёт времени, я не знала, где я, кто я. Я была глиной в умелых руках, принимающей любую форму по желанию гончара. Была диким зверем, заставлявшим рычать обладающего мною мужчину. И нежным ветерком, успокаивающим его. Я то растекалась по нему, желая охватить всё его тело, то становилась маленькой, чтобы он смог заполнить меня всю, до отказа. Это было безумие… сумасшествие… И это было самое разумное, что я могла сейчас сделать…

А потом я, удобно устроившись на его плече, ласково водила кончиками пальцев по его груди, а он лежал, расслабленный, успокоенный, с лёгкой улыбкой на губах. И было так хорошо, что и говорить не хотелось.

Но я зачем-то всё-таки заговорила…

— Стэнн, а как тебя поймали? Да ещё так, что даже Гэйнис подмены не заметил.

Стэнн напрягся, отвёл глаза. Потом нехотя вымолвил:

— Глупо… и неприятно… Может, не будем об этом говорить?

— Ага, — усмехнулась я. — Ты там, наверное, с какой-нибудь знойной красавицей заигрался, тебя с неё и прихватили, да?