Скользящий сквозь ночь. Живые и мертвые

— Что вы задумали на этот раз, сэр Зерван?

— Поискать для вас союзников. Лучшее оружие против врага — другой враг.

* * *

Аинтааль появился на поляне, неся на спине увесистую котомку:

— Вот припасы, Светлейшая, — сказал он, опуская ношу на траву.

Каар брезгливо скривился:

— Дожились. Светлейшая будет есть вонючую человеческую еду.

— Я купил ее у лесных, кретин! — вспылил Аинтааль.

— Заткнитесь оба, — ровно сказала Тальдира, — вы забыли, где находитесь? Мы вдали от дома, во владениях врага, а вы собачитесь?! Словно не понимаете, что надежней друга вам не сыскать на много верст вокруг!

— Прости нас, Светлейшая, — хором сказали те, и княжна вновь закрыла глаза, наслаждаясь тишиной дремучего леса.

Итак, проклятый упырь вновь изменил свой маршрут. Вначале он почти напрямик ломился из Монтейна в Эренгард, и только для того, чтобы, оказавшись в столице, с огромной скоростью, видимо, на лошади, вновь рвануть в Монтейн и там залечь на дно где-то в районе горы Зирааверд, пару дней не двигаясь с места. И когда Тальдира со своим отрядом проделала полпути, очередной ритуал вновь указал на Эренгард, на область возле Эрнхолдкипа. Словно да Ксанкар гонцом работать подрядился.

Мелькнула мысль: а что, если туда-сюда мотается не вампир, а его мандала? А сам паразит где-то сидит себе, лакает кровь и посмеивается над тем, как ловко он дурачит княжну Веспайр. И если это так, то шансы изловить ублюдка и призвать к ответу становятся призрачными: метка на клинке — единственная путеводная звезда в этой вендетте. И если однажды Тальдира таки перехватит беглеца и обнаружит, что поймала только оружие без хозяина — с возможностью найти вампира до пробуждения Таэль придется попрощаться, а после пробуждения на пути княжны встанет давняя подруга. Одна надежда, что да Ксанкар, бредя сквозь ночь длиною в почти три четверти века, не расстанется с единственной вещью, оставшейся от прежней жизни.

Что ж, есть только один способ проверить это.

— Привал окончен. Выдвигаемся, — приказала Тальдира и поднялась с прохладного травяного ковра. До темноты надо успеть пройти хотя бы треть пути до цели, молясь, чтобы окаянный вампир снова не сорвался с места.

К полудню маленький отряд отшагал больше тридцати верст, и княжна уже задумалась о привале, когда впереди послышалось лошадиное ржание, отчаянный человеческий вопль и низкое, приглушенное рычание. Тальдира без труда определила, что ржание коня было предсмертным.

Она выхватила свои сабли и коротко скомандовала своим спутникам:

— За мной!

Хотя слова напрасны: эти воины всегда идут за ней, и будут рядом даже во время спуска в преисподнюю.

Полный решимости схватиться с любым врагом, отряд вихрем помчался по узкой лесной тропинке. За особо густыми ракитовыми кустами путь чуть свернул, выводя Тальдиру на полянку, на которой разыгралась кровавая драма. Конь с разорванным горлом лежал на боку, придавив ногу своего всадника, человека в кольчуге, шлеме и плаще, какие носят гонцы. Тот, лежа на земле и не имея возможности подняться, орал во все горло, призывая себе на помощь людей богов, и отчаянно отмахивался мечом от кружащего вокруг него оборотня. Тварь, видимо, хорошо представляла себе последствия неосторожного соприкосновения с острой сталью, и потому не спешила нападать, выжидая удобного момента.

— Кажется, кому-то сегодня крупно не повезло, — со смешком заметил Каар, выдвигаясь вперед и чуть вправо, чтобы защитить свою госпожу, если оборотень вдруг сменит свою цель.

Аинтааль занял такую же позицию левее, остальные воины растянулись полукругом чуть позади, готовясь в непредвиденных обстоятельствах сомкнуть кольцо вокруг княжны.

Весьма очевидная истина, подумалось Тальдире, ведь ни боги, ни люди не услышат этого всадника.

— Минуты не продержится, — сказал Аинтааль.

— Продержится, — возразил Каар, — еще минуты две он будет махать своим дрючком для свиней, а потом устанет. Видишь, оборотень очень осторожный попался.

«Но глухой», — мысленно закончила фразу Тальдира. Возможно, перед нею подхвативший болезнь старик, это объяснило бы, почему волкодлак не слышит разговор эльфов, стоящих в пятидесяти шагах у него за спиной. Княжна спокойно наблюдала за человеком, отмечая его ошибки. Паника — первейшая глупость. Он жив, только пока отчаянно машет клинком, как только рука устанет — конец. Вместо этого стоило бы не отсвечивать стальным жалом, а прикинуться беспомощным, спровоцировать оборотня на прыжок и подловить его контратакой. Шанс дохлый, но лучше, чем никакого. Крик — вторая ошибка. Людишкам недостает выносливости эльфов или дварфов, дыхание стоило бы поберечь… Хотя, если вдуматься, все равно всадник оттянул бы почти верную гибель лишь на пару секунд.