Скользкая дорога

— Лукас… — Сабрине не хватало воздуха. — Лукас! Мальчик мой любимый!

— Так что ты скажешь?

— Глупый! Неужели ты думаешь, что я что-то кроме «да» могу сказать? Лукас!

Она кинулась к нему на шею, обняла и стала целовать его лоб, глаза и губы. Он засмеялся и прижал невесту к себе.

— Надо родителям еще сказать, — задумчиво произнес он.

— Моя мама обрадуется больше меня, вот увидишь! Я хочу всем рассказать! Прям представляю, как мама будет визжать! И еще хочу госпоже Видау рассказать! Она ко мне совсем как к дочери относится, и тебя она любит, спрашивает каждый раз, все ли у нас хорошо! Муж мой!

— Будущий, — поправил ее Лукас, улыбаясь.

Когда на следующее утро Валерия увидела порхающую по секционной Сабрину, напевающую какие-то мелодии, то решила понаблюдать за ней некоторое время, а затем громко сказала:

— Это что за выездной концерт в морге?

— О, Госпожа Видау… Простите! — обернулась Сабрина, спохватившись.

— Я тебе поражаюсь, детка! В тебе столько позитива порой бывает, что того и гляди тела в холодильных капсулах в пляс пустятся! Никак мсье Лукас опять постарались?

— И еще как! Вы не представляете себе даже!

— Нет, ну я всегда была уверена в его… в его удали, — Валерия не смогла сдержаться и рассмеялась.

— Нет-нет, я не про это! Госпожа Видау, вы не представляете!

— Да что там у вас случилось, говори же! Замуж, что ли, выходишь?

— Замуж! Да!

— Серьезно?!

Валерия обняла девушку и долго не отпускала. Они стояли в объятьях в этом сильно освещенном помещении, слегка покачиваясь из стороны в сторону.

— Сабрина, девочка моя, я так рада! Очень рада за тебя! Ты хочешь этого, верно?

— Очень хочу! Лукас самый лучший парень на земле! И я всю жизнь с ним прожить готова.

— Я буду рада, если так и получится. Вы с Лукасом такие милые… Слов не подобрать! Давай-ка знаешь что? После работы сегодня пойдем к моей сестре. У нее совершенно потрясающий японский бар в Пинейросе. Ты как?

— С огромным удовольствием! Обожаю японскую кухню! Пойти в японский бар с самой вами — это же так круто! Я всю-всю работу готова переделать!

— Да ты всегда готова, — снисходительно улыбнулась Валерия.

Арманду и Лукас сидели возле кабинета прокурора Брасио, ожидая его возвращения из суда. Беседы со всеми высокими судьями остались позади, полученная от них информация была изучена, и теперь они смогли подготовиться к разговору с прокурором.

— И когда свадьба? — спросил Тоцци.

— Через два месяца. И для меня будет честь, если ты придешь!

— Да неужели я пропущу день, когда мой напарник загонит себя в могилу обязательств! Приду, можешь даже не сомневаться! О, а вот и Брасио.

Подойдя к своему кабинету, прокурор кивком головы молчаливо поприветствовал детективов и жестом разрешил проследовать за ним.

— Господа, — обратился он к ним, устраиваясь за своим столом, — чем можете порадовать?

— Господин Брасио, — тихо, но уверенно начал Тоцци, — после бесед с высокими судьями мы с аналитическим отделом изучили все их показания: и автономно, и системно. У нас, к сожалению, нет оснований полагать, что имела место пристрастность судей к Тиму Кравицу. Надо копать где-то еще.

— К сожалению? С чего так? По мне, так это к счастью! Или вы ожидали обнаружить что-то в разговорах с ними? Неприкосновенные особы, пользующиеся безграничным уважением в обществе, расскажут вам о том, как они желали смерти Кравицу… Так по-вашему?

— Мы лишь сделали свою работу, господин прокурор, — вмешался Лукас.

— А я и не спорю. Дайте мне пару дней, я изучу ваши выводы, и если не приду к своим, тогда закрою дело. Вопросы?

— Никак нет.

— Свободны.

Звонок подруги застал Сабрину в дверях, когда она только заходила домой:

— Привет, Марика! Как ты?

— Сабрина…

— Да?

— Я… — девушка не говорила, а едва-едва шептала.

— Марика! Говори!

— Я… Сабрина, я звоню попросить у тебя прощения, — медленно сказала Марика угасающим голосом, будто ей было чрезвычайно тяжело произносить слова.

— За что просить прощения? — удивилась девушка. — Ты мне ничего плохого не сделала. И что у тебя с голосом? Ты засыпаешь?

— Прости за неудобства, которые доставлю тебе.

— И какие же неудобства ты собираешься мне доставить? — Сабрина начала терять терпение из-за этого бесполезного разговора.

— Пожалуйста, проследи, чтобы меня не кремировали. Сделай это! Обещаешь?

— Марика…

— Я не хочу этого. Огонь меня погубит. Лучше мороз.

— Марика! Даже не смей! — Сабрина крикнула так громко, что сама вздрогнула.

— Обещай мне, пожалуйста. Мне некого больше попросить. Все равно же я к вам туда попаду, да? Как же хочется спать…

— Я сказала — не смей! Ты слышишь? Марика? Алло! Марика! — звонок прервался уже на лестничной клетке, куда выбежала Сабрина, поняв, что эта сумасшедшая, должно быть, совершает фатальную ошибку.