Скользкий

– А что? – переглянувшись с приятелями, ответил вопросом на вопрос Трофим.

– Дело к нему есть, – даже почти не соврал я.

– Нет, давненько его не видели, – за всех заявил Трофим.

– Понятно, – протянул я. – Появится, передайте, пусть меня найдет. Я пока в «Гавани» остановился.

– Передадим, – поспешно брякнул Рипус и тут же поправился: – Если появится.

– Вот и замечательно. – Я развернулся к калитке. – Бывайте.

– Лед, обожди, – окликнул меня Трофим, когда я уже подошел к калитке.

– Чего? – остановился я.

– Возьми ящик сухпая. Дешево отдадим.

– Куда он мне?

– Полцены скинем, – не терял надежды впарить мне стыренный где-то сухой паек Трофим. – Ты не думай – фирма веников не вяжет. Просто деньги позарез нужны. А паек шикарный – юэс арми.

– Сам на нулях. – Я с сожалением покачал головой. – Голяк голимый.

Выйдя со двора, пошел обратно к рынку. А ведь что-то они такое знают. Не зря переглядывались. Но промолчали. То ли до меня уже кто-то с расспросами приходил, то ли по каким-то своим соображениям темнят. Или это уже слушок пошел, что я легавым заделался? Запросто.

И ведь надавить на этих гавриков никак нельзя. Броню включат и тупить будут. А, учитывая слухи, что луковская братва за последнее время нехило поднялась, жить мне в Форте потом станет весьма некомфортно. Точнее, жить будет нормально, только умереть придется по весьма ускоренному сценарию. Некоторые люди категорически не понимают, когда на них давят. Они почему-то считают это неуважением. А в определенных кругах никто не может позволить себе оставить неуважение безнаказанным. Потеря лица и все такое…

Выйдя на Южный бульвар, я несколько минут постоял перед витриной ювелирного салона «Золото Вселенной», размышляя, куда податься дальше. Золотые и серебряные вещицы сбивали с мысли, и ничего путевого мне в голову так и не пришло, к тому же на меня обратил внимание один из прогуливавшихся по салону охранников.

Смотри, шкура, смотри… Ну не похож я на денежного покупателя и что? Полюбоваться на витрину нельзя, что ли?

Я отошел от магазина и остановился, пропуская нахлестывавшего лошадей извозчика. Сзади звякнул колокольчик двери.

– Привет.

От неожиданности я чуть не свалился под копыта лошади. Потом глубоко вздохнул, мысленно перекрестился и медленно обернулся.

– Здравствуй, – удалось выдавить мне из себя, посмотрев в зеленые глаза Кати. Правду говорят: мир тесен. – Прекрасно выглядишь.

– Твоими устами… Да шучу я, шучу, – рассмеялась моя бывшая подружка. – Я, честно говоря, боялась, что ты за нож схватишься.

– Я? Как ты могла такое подумать? – Беззаботный тон дался мне совсем нелегко – в первый момент рука действительно дернулась, только не за ножом, а за пистолетом.

– Чем занимаешься? – Разглядывая меня, Катя прищурилась, отчего на переносице и в уголках глаз залегли знакомые морщинки.

Время никого не красит, да и возраст у нас уже не тот, чтобы с каждым прожитым годом хорошеть, но мне она показалась посвежевшей и отдохнувшей. И ничуть не менее привлекательной, чем прежде. Сшитая из лоскутов серой кожи короткая курточка и узкие джинсы облегали ее как вторая кожа. Кроме тоненьких полосок золотых серег, украшений больше не было.

Тут она поправила выбившуюся прядь волос, и в солнечных лучах на безымянном пальце правой руки вспыхнул крупный брильянт, вправленный в кольцо белого золота. Вот оно как…

– На вольных хлебах, – по вполне понятным причинам не стал откровенничать я.

– Все строишь из себя одинокого волка?

– Скорее кота, который гуляет сам по себе, – рассмеялся я, с радостью приняв предложенные правила игры. Делаем вид, что ничего не произошло? Вот и замечательно. Она меня не предавала, я не выбрасывал ее из окна. Пустяки, дело житейское. В конце концов, мы взрослые люди и должны уже научиться прощать чужие ошибки. Пусть так. Пусть…

– А я, знаешь ли, замуж вышла, – не меняя тона, заявила Катя и достала сигареты из сумочки, висевшей на плече.

– Поздравляю, – несколько заторможенно среагировал я.

– Спасибо. Между прочим, это ты нас познакомил.

– Как это? – обалдел я. Хоть убейте, не помню, чтобы знакомил ее с кем-либо даже близко подходящим на роль жениха.

На душе тоскливо заскреблись кошки. Все, хватит. Прошлого не вернуть. Да и сосуд любви, после того, как мы на нем нехило потоптались, восстановлению уже не подлежит.

– Витя – ассистент профессора Долгоносова. Очень многообещающий молодой специалист.

– Вот как… – промямлил я и поспешил уйти от скользкой темы. – А как сестры к этому отнеслись?

– Теперь на это сморят проще. Правда, ни к чему серьезному все равно не допускают. – Катя вовсе не казалась расстроенной по этому поводу. – Я в нашем представительстве при Городском совете теперь состою.

– Рад за тебя.

– Правда рад? – задумчиво улыбнулась девушка.

– А то! – совершенно искренне ответил я. Если у человека все хорошо, есть шанс, что он не начнет ворошить прошлое. А там много всего неприглядного осталось.

– Катерина! – Рядом с нами остановился запряженный двумя вороными жеребцами экипаж и из него на тротуар выпрыгнул молодой парень в белых пиджаке и брюках а-ля мечта Остапа Бендера.