Скользкий

— Если будут спрашивать — молчи. Ты глухонемая. Или просто немая. Я охранник, веду тебя в Еловое к родне.

Вампирша ничего не ответила, и я так и не понял, согласилась ли она принять мою легенду или нет. Да ну и пусть молчит — от нее больше ничего не требуется.

— Подбросите? — окликнул я охранника обоза, который подъехал проверить столь подозрительных личностей.

Молодой парень в выгоревшей на солнце куртке одной рукой натянул вожжи, второй придерживал болтавшийся на ремне пистолет-пулемет. По одежде — кустарно пошитым кожаным сапогам, вышорканным до белизны джинсам и бывшей когда-то темно-зеленой куртке — определить, откуда обозники, не получалось, но я уже приметил в одной из телег небогато одетых китайцев. Так что, скорее всего, хозяева обоза горожане. Китайцы — батраки.

— Старшого спрошу. — Внимательно осмотрев нас, охранник развернул лошадь навстречу обозу.

Когда первые две телеги, не останавливаясь, проехали мимо, я решил, что старшой решил не рисковать и не подбирать случайных попутчиков. А ну как наводчики? Но тут возница третьей телеги махнул нам рукой и похлопал ладонью по доскам борта.

— Спасибо, — поблагодарил его я, устраиваясь рядом.

Илор молча последовала за мной и, поджав ноги, села на наваленные на дно телеги мешки. Думаю, мешки были набиты чем-то довольно мягким: у заднего борта на них развалился и мирно посапывал молодой парень. Рубашку он снял и бросил рядом. Хорош работничек! Дрыхнет, вместо того чтобы по сторонам смотреть.

— Пустое, — степенно ответил стегнувший замедливших ход лошадей бородатый мужчина лет так полста отроду и, протянув руку, представился: — Михаил Григорьевич.

— Лед, — я не решился выдумывать имя или другое прозвище.

Мало ли кто из знакомых по дороге встретится? Обозники люди серьезные, они такие шутки не понимают. Вот и винтовку подальше отложу. Чтоб не подумали чего плохого. Михаил Григорьевич на вид человек рассудительный, но мало ли что охранникам примерещится? Кому потом доказывать, что ничего плохого не замышлял? Ангелам? Хм… скорее, их коллегам снизу.

— Куда направляетесь? — Возница потянулся за пластиковой полторашкой с пенной коричневатой жидкостью — квасом? — свернул крышку, сделал длинный глоток и вытер бороду. Шумно выдохнул, поправил перетянувший выпирающий живот широкий кожаный ремень и протянул полторашку мне. — Хлебни, а то лица нет.

— В Еловое, — сделав добрый глоток ядреного кваса, соврал я и закрутил крышку. И правда, полегчало.

— У-у-у, ну тогда мы вас только до Караван-сарая довезем. Сами-то в Перволесное возвращаемся.

— И замечательно, — улыбнулся я, матернувшись про себя. Надо было про какой-нибудь хутор на Границе сказать — все дальше проехали бы. Хотя, почему ключ обязательно так далеко? Может, нам и до Елового ехать не придется. Опять-таки Еловое село большое — вопросов меньше. — Перволесное — это где-то под Городом?

— Ну, так! — спрятал квас в тень сиденья возница. — Нас о том годе даже переселять собирались. Из стратегически важной зоны, значит… От села до Базы — это Город по-вашему — всего верст пять будет. Если напрямик по тайге. А по дороге все десять наматываем.

— Бать, ну чего ты выдумываешь? — Проснувшийся парень потер ладонями лицо. — Переселять нас хотели из-за цеха лесопильного. Мы с пацанами ходили — там производство какой-то химии наладили. Забором все обнесли аж до пасеки Ильича.

— Тебе, сынок, это не приснилось?

— Бать, ну чё ты смеешься? — обиделся сынок. — Бобра помнишь? Ну, Мишку Прокофьева? У него еще двух передних зубов нет. Алика сын. Вспомнил? Вот. Он туда полез, чуть башку не прострелили. А потом его всего обсыпало, месяц волдыри сводил.

— Ты поспорь еще с отцом! — пристукнул хлыстом по сиденью Михаил Григорьевич. — От кого только понахватался? Живо кнутом схлопочешь. А лесопилка твоя уже с декабря не работает. Сброс тогда в речку какой-то был, вся рыба подохла. Нас-то чего из-за нее переселять? В селе, я тебе говорю, станцию сортировочную организовать собирались. Чтоб комвнешторговцы сначала все туда свозили, а потом уже на Базу отправляли по надобности.

— Да ну тебя, — отмахнулся парень и перевернулся на другой бок. — Девушка, вы б плащ сняли, а то жарко же.

— Глухая она и немая, — ответил я за неподвижно сидевшую Илор. — Пусть так сидит, зато не простынет.

— Жена? — полюбопытствовал Михаил Григорьевич.

— Бог миловал, — усмехнулся я. — Друга моего родственница. То ли троюродная тетка, то ли четырехюродная сестра. Седьмая вода на киселе. А я сейчас без работы кантуюсь, вот он и предложил ее в Еловое проводить. До родни, значит, на лето. А что глухонемая, не предупредил, нехороший человек.

— Эх, молодежь, — вздохнул возница. — Я вот сколько своему уже талдычу: "Жениться тебе, Серега, пора. Может, хоть остепенишься". А он, паразит, смеется только.

— Ага, разбежался, — пробурчал закрывший глаза Серега. — Щас!