Скопец, сын Неба

С другого берега Иохонан еще раз внимательно присматривается к восьмерым мужчинам. Он давно привык к тому, что многие люди приходят только посмотреть на него. Иногда они просто уходят, иногда принимают его крещение. Ему давно известно, что Синедрион несколько раз подсылал к нему своих агентов, чтобы изобличить его в каком-нибудь нарушении. Месяц назад фарисеи несколько дней наблюдали за ним. У фарисеев шестьсот тринадцать заповедей. Где-нибудь человек должен оступиться. В конце концов, они обвинили его в нарушении субботы, ибо он крестил людей и в этот день. Вышел спор. Тогда Иохонан заявил, что его крещение с небес и делается по воле Бога. Приходили саддукеи и пытались спровоцировать его на глупость. Они использовали фарисейскую веру в воскресение, которую исповедовал Иохонан. “У одной женщины было шесть мужей, и все умерли,- рассказали ему притчу.- Чьей женой она будет в воскресении?” Отшельник ответил, что в вечной жизни все будут как он - нашриты, которые не женятся. Тогда они придумали другую загадку: “Семь язычников томились в пустыне от жажды. Они убили одного из них и выпили его кровь, так что душа его, которая была в крови, стала частью их душ. Как в воскресение его душа отделится от душ остальных?” Иохонан гордо изрек: “Что человеку невозможно, то возможно Богу”. Саддукеи ушли не с чем. Усомниться в могуществе Бога они не смели.

Иохонан уверен в своей духовной силе, и эта уверенность действует на ущербную психику паломников, которые идут к нему за исцелением. Он налагает на них руки, и недуги их затихают, он изгоняет бесов из истеричных женщин и припадочных, и бесы ему повинуются. Он не может объяснить это ничем иным кроме власти Господа.

Чародейство во всем античном мире считалось проявлением божественных сил. Тысячи магов бродили по миру, их всюду встречали с почтением, жрецы и маги были врачами этого мира, к их прорицаниям прислушивались императоры. Их оракулам верили самые просвещенные люди, против магов не смели выступать последователи Пифагора и Платона. Единственным противником чародеев и пророков оставался безбожник Эпикур. По иронии истории именно к мнению этого атеиста - философа присоединится Церковь. Признав весь пантеон античных богов дьявольским отродьем, она автоматически признает и всю магию сатанизмом. Одно время античный мир одинаково не любил эпикурейцев - безбожников и христиан, исповедующих единственного Сына Божьего. Когда же империя приняла христианство, последователям атеиста Эпикура пришлось хуже всех. Прозвище “эпикуреец” стало ругательным, как еще совсем недавно ругательным было и прозвище “христианин”, которое пытался обелить перед философом-императором Марком Аврелием епископ Афиноген.

Иордан тихо несет свои мутные воды меж камней, ракитника и камыша к Мертвому морю. Восемь спутников устраиваются на земле в тени ивовой рощицы, словно в дозоре, наблюдая за противоположным берегом. Ученики Иохонана собрались вокруг логова отшельника и стараются их не замечать. Очевидно, они привыкли к такому вниманию.

-Учитель,- спрашивает Иоанн,- Иохонан так же мудр, как наш садовник Захария, или более мудр?

-Нет.

-Захария мудрее?

-Давай спросим мнение Матфея. Он недавно говорил о мудрости,- Иисус дружески обращается лицом к мытарю.

-Я? - неуверенно произносит Матфей. - Я лишь сказал, что мудрец не может быть жестоким.

-Вот и поделись с нами своими соображениями, - поощряет его Иисус.

Матфей собирается с мыслями.

- Я полагаю, что мудрость не может быть жестокой, ибо жестокость - это звериное чувство. Бог же дал человеку разум, что бы он усмирял свои звериные желания. Мудрец самый разумный из людей. Следовательно, он должен быть кротким как голубь.

-Значит,- заключает Иисус, - смирение является отличительной чертой мудреца?

-Но ведь вы поэтому, учитель, назвали Захарию мудрым, - говорит мытарь.

-Я так сказал? - удивляется Иисус, чуть иронично улыбаясь.

-Все слышали это, - мытарь разводит руками.

Улыбка Иисуса, этот величайший ораторский приём, который не описан ни в одной книге по риторике, сбивает его с толку. Он не может понять: говорит учитель серьезно или подшучивает над ним.

-Наверное, я имел в виду усталость.

-Усталость?

-Да, мой друг. Не смирение перед жизнью, но усталость от человеческого. Во многой мудрости много печали, а печаль только от усталости. Думаешь, я смирился с этим миром? Я - против этого мира! И никогда не смирюсь с ним!

Матфей кивает головой.

-А теперь скажи, мудры ли пророки?

-Я уже и не знаю, - смущенно признается он. - Они должны быть мудры, коль скоро несут людям Божью мудрость.

-Кротки ли они?

-Нет. Пророки очень неуживчивые люди, если верить Писанию.

-Вот видишь.

-Но ведь вы не такой! - не выдерживает Матфей.

-Хочешь сказать, я очень уживчив?

-Простите меня, учитель, но с вами могли быть тысячи, если бы вы захотели. Ведь вы обладаете не только истиной, но и тем, что греки называют “харизмой”. Люди пойдут за вами, если вы их позовете.

Если это признание и трогает Иисуса, то лишь на мгновение.

-Если уже ты вспомнил о греках, то скажи мне. Тебе известно, что такое эзотерическое учение?