Скорая десантная помощь

– Сэр, что вы делаете, сэр? – вцепившись руками в руль машины, продолжал по-английски причитать «интеллигент».

– Виходь, а то зараз зарижу! – пригрозил верзила, доставая из-за пазухи финку внушительных размеров.

«Ну, теперь пора!» – мысленно определил Андрей, с наигранной робостью выходя из машины. Верзила неожиданно схватил его за ворот куртки и замахнулся ножом, скорее всего, намереваясь нанести удар в грудную клетку. Теперь окончательно стало ясно, что это конченый «отморозок» и с таким миндальничать никакого смысла нет.

Бандит, нанося удар, ожидал ощутить уже привычный хруст человеческой плоти, рассекаемой хорошо наточенным лезвием финки, уже привычный предсмертный вскрик и последующую агонию жертвы. Этот момент его всегда почему-то пьянил и даже возбуждал. Но… Каково же было удивление, а затем и запоздалый испуг верзилы, когда его запястье внезапно наткнулось на какую-то жесткую преграду, отчего вся его правая рука словно слегка «отсохла», а потом и он сам, непонятно отчего, повинуясь необузданной силе чужих сноровистых рук, внезапно согнулся буквой «Г». А потом…

Что было потом, он не мог бы, наверное, увидеть и в самом страшном из своих снов. Едва он вынужденно принял весьма нелепое положение, тут же по его правой выпрямленной руке, с обратной стороны локтя, был нанесен страшный удар. Раздался громкий треск, словно кто-то через колено сломал сухую палку. Но адская боль, переполнившая тело, мгновенно дала понять, что сломана вовсе не палка, а его собственная рука. Только что колобродившая в руках и ногах бычья сила куда-то мгновенно исчезла, уступив место безграничной слабости, а свирепая жажда чужой крови сменилась ужасом и отчаянной жаждой остаться в живых.

– Ой, боляче! Боляче! – взвыл верзила, падая оземь. – Ой, пане! Ой, паночку! Не вбивайте мене! У мене у Львивщини дружина и трое дитей. Житы немае на що, воны йисты просять…

«Понятно… – мысленно оценил этот пассаж Лавров. – Бандера недобитая. Поди, у себя на Украине душегубствовал, скотина… Теперь его там ловят и ищут, а он, значит, сюда перебрался? Ишь ты, «горемыка» выискался – жена у него, и дети голодные… Нет уж, дружок, кончилась твоя бандитская карьера. Получи то, что заслужил!»

Приподняв верзилу за шиворот, он коротко нанес предельно жесткий и мощный удар локтем в позвоночник, куда-то между лопатками и поясницей. Издав отчаянный взвизг, тот обвис на его руках, и Андрей, не спеша дотащив безвольно висящего бандита до лесной дороги, швырнул его там на обочину. Рядом бросил финку, чтобы всякому было ясно, кто и почему тут лежит. Взглянув на оголившееся предплечье душегуба, в густеющих сумерках он неожиданно увидел на нем весьма специфическую татуировку: над горными пиками кружил орел, а в виньетке было выколото: «Слава Ичкерии!» Ниже, под горами, виднелось: «Смерть москалям!»

«Во-о-о-н оно что! С москалями, значит, воевал… Да, твое счастье, иуда, что мы с тобой не встретились там, в горах. Ну, ничего! Поваляйся теперь здесь… Тебе это, тварь, полезно – теперь будет время подумать о своей душонке, – возвращаясь к машине, думал Лавров. – Найдут – останешься жить, но передвигаться теперь сможешь только на костылях. Не найдут – издохнешь. Впрочем, туда мрази и дорога…»

К этому времени все окружающее уже виднелось, как через довольно плотную синеватую вуаль. Достав из своей сумки карту, при свете фары он изучил дороги, ведущие к Гданьску. Обнаружив, что есть возможность доехать туда проселками, минуя крупные трассы, Андрей повернул ключ зажигания и, убедившись, что указатель уровня горючего показывает еще не меньше полбака, запустил двигатель, покатив по узкой лесной дороге, которая уходила на северо-восток.

Следуя мысленным взором по коричневой жилке проселка, изображенного на карте, он постоянно сдерживал себя, чтобы не вдавить педаль акселератора в пол кабины. Лавров почти физически ощущал пусть и далекую, но весьма упорно и профессионально ведущуюся за ним погоню. Однако, как бы там ни было, лихачество на совершенно незнакомой, а потому непредсказуемой дороге, делом было очень даже рискованным. Ведь если он, к примеру, влетит в какое-нибудь болото – а их тут полным-полно, – то может навсегда остаться в этих глухих местах. Такая «радужная» перспектива его ничуть не прельщала.

Старательно выписывая все зигзаги и повороты, Андрей отметил, что постепенно направление его пути с северо-восточного сменилось на северо-западное – время от времени появлявшаяся в разрывах облаков Большая Медведица, которая до этого была от него слева, внезапно оказалась справа. Теперь он ехал именно в сторону Гданьска. Еще раз поворошив в памяти карту этой части Польши, Андрей резко стукнул по рулю кулаком, с досадой пробормотав вполголоса:

– Черт подери! А об этом-то я и не подумал!