Скорбь Тру

Предполагается, он должен принимать душ, когда в нескольких футах по коридору Джемма заботится о его детях? Ни *баная мать детей, ни суровое правительство не смогут отобрать у него его настоящую семью и заставить уйти. Он должен принять это и сделать так, чтобы ничего из вышеупомянутого не произошло. Как-нибудь. Это одно из волнующих его дел, которое он обязан выполнить. Во-первых, он должен вылечить Линкольна и разобраться с графиками, временем для сна, и как, черт возьми, он должен успевать работать в мастерской. Было слишком много того, о чем нужно подумать в одном десятиминутном душе и черт, этот душ ощущался так хорошо. Он закрыл глаза и подставил лицо под струи воды, и его мысли опять вернулись к Джемме. Умная, красивая, напористая как ад Джемма. Джемма в коротком сексуальном синем платье, из-под подола выглядывали длинные ноги с кремовой кожей, искушали его, а ведь его очень давно никто не привлекал. Холмики ее груди виднелись в вырезе платья. Его рука спустилась вниз, к набухшему члену, обернулась вокруг него и начала медленно двигаться. Он представил тонкие пальчики Джеммы вместо своих, и ее соблазнительные зеленые как трава глаза. Рывок. Рывок. Она языком облизнула малиновые губы и упала на колени. Рывок. Рывок. Он прижал руку к стене, захваченный эротической фантазией, толкаясь в свой кулак, представляя, как Джемма сосет и сжимает его член. Он начал двигать рукой быстрее, скользя грубой ладонью по головке члена, а затем быстро двигаясь вверх. В его фантазии Джемма смотрела на него снизу вверх, вбирая его все глубже, отчего стало тяжелей сосать, уговаривая его и подводя всем этим к грани. Похоть закрутилась в его позвоночнике, и он вонзался все сильнее, постанывая ее имя, и освобождение промчалось сквозь него и вырвалось наружу. Он отшатнулся, хлопнул рукой по плитке на стене и начал ловить ртом воздух. Святое дерьмо.

— Трумэн? — окликнула его Джемма из-за двери.

Его член начал дергаться в новом предвкушении. Что за черт? Это было похоже на собаку Павлова сейчас? Это было не круто.

— Да? — выдавил он.

— Я приготовила для тебя завтрак, если ты хочешь есть.

Он провел рукой по лицу, чувствую себя виноватым. Она приготовила ему завтрак, и он должен отпустить картинки с его членом в ее глотке.

— Спасибо. Я сейчас выйду.

Он быстро смыл доказательства своей фантазии с кожи, почистил зубы, вымыл волосы и обернул полотенце вокруг талии. Торопясь, он пересек квартиру по направлению к главной спальни и наткнулся на Джемму, которая сидела рядом с Кеннеди, помогая той надеть платье.

Джемма ахнула, качнулась вперед, обеими руками схватилась за Кеннеди, чтобы удержать ее от падения, пока Трумэн сам искал почву под ногами. Она подняла глаза и, о, черт, его взгляд остановился на ее глазах. Ее красные губы и голодные глаза послали импульс к его члену, и предыдущая фантазия вернулась назад, когда она посмотрела на его выпуклость под полотенцем. Ее щеки покраснели, но она не отвернулась. Она спокойно подняла свои соблазнительные глаза и встретилась с его, облизала губы и начала крутить пальцами, кивая в сторону Кеннеди.

О, черт. Кеннеди. Он развернулся, молча проклиная свой предательский член, который высасывал жизнь из его головного мозга.

— Лучше не слишком остро реагировать, — тихо сказала Джемма. — Я думала, у тебя есть одежда в ванной. Извини, — она подняла Кеннеди на руки, кинув последний долгий взгляд через плечо, а потом сказала: — Давай, милая. Пойдем, проверим спящего маленького братика, пока старший братик будет одеваться.

Когда она исчезла за дверью, он посмотрел вниз на свой жесткий стояк, зная, что ни один холодный душ в мире не сможет потушить пожар, разгорающийся у него внутри.

Глава 7

В сотый раз за несколько минут Трумэн взглянул на Джемму. Она прислонилась к дверному косяку с другой стороны, одетая в плотно облегающие джинсы и кремового цвета джемпер. Она улыбнулась Кеннеди, которая сидела в футе от нее в траве и счастливо играла с куклой-принцессой, которую ей купила Джемма. И носила пластиковую тиару, которую тоже ей дала Джемма. У куклы тоже была тиара. Кеннеди приняла подарок и играла с ним все утро. Линкольн спал детском манежике в двух шагах от него. Джемма прикрыла верхнюю часть манежа одеялом, чтобы солнечный лучи прогревали манеж до более высокой температуры. Она заботилась о детях так, что это выглядело просто и легко, в то время как он ставил под сомнение каждую мелочь. Безмятежность этой картины была полной противоположностью хаосу, который был у него пару дней назад ночью, а она сделала это все так просто, кажется, за пару минут. Но если кто и знал, как быстро может поменяться жизнь, то это был Трумэн.

Как сегодня утром.