Скорбные элегии. Письма с понта

Вот уж несут седину нашей жизни худшие лета,
Вот уж лицо бороздит сеть стариковских морщин,
Вот уже силы напор слабеет в разрушенном теле,
Вот уж не в радость игра, в младости влекшая нас.
5 Вдруг увидавши меня, ты легко бы могла обознаться:
Столь разрушительна власть нас разделяющих лет.
Годы, конечно, виной, но есть и другая причина:
Скорбь беспокойной души и неизбывная боль.
Если на годы делить все беды, которые ведал,
10 Возрастом я бы тогда Нестора мог превзойти.
Крепкие мышцы быков — а бывает ли что-нибудь крепче? —
Ослабевают и те, с твердою почвой борясь.
Даже земля, которую плуг бороздит ежегодно,
Коль беспрерывно родит, стариться обречена.
15 Конь, обессилев, падет, когда в бесконечных ристаньях
Вздумает кто-то его к мете без отдыха гнать.
Не избежать кораблю, сколь бы ни был крепок, крушенья,
Если на суше ему отдых от влаги не дать.
Ну а меня извела череда бесконечных страданий,
20 Старцем заставила стать прежде положенных лет.
Праздность — отрада для тел, да и души она услаждает,
Труд непомерный таит гибель для душ и для тел.
Знаешь сама, что герой, который рожден от Эсона[374]

,Славу в потомстве снискал тем, что до Понта дошел.
25 Только ведь подвиг его — моего легковесней и мельче,
Если от гнета имен истину можно спасти.
Он ведь до Понта доплыл, ибо так приказал ему Пелий,
Перед которым дрожал разве что малый Иолк[375].
В путь меня Цезарь послал, пред которым от солнца восхода
30 И до закатных земель в страхе все страны дрожат.
Да и, пожалуй, Иолк ближе к Понту, чем Рим, расположен,
И по сравненью с моим короток путь его был.
Сопровождали его славнейшие мужи Ахейи —
Мне в изгнанье моем спутником не был никто.
35 Утлое судно меня везло по огромному морю —
Сыну Эсона корабль мощный и крепкий служил.
Кормчим не Тифий мне был, не сказал мне сын Агенора[376],
Где мне плыть напрямик, где отклониться с пути.
Были защитой ему Паллада с царицей Юноной —
40 Мне ни одно божество не пожелало помочь.
Были на пользу ему хитреца Купидона искусства.
Я бы хотел, чтоб Амур им не учился у нас![377]
Он возвратился домой — а мне умирать на чужбине,
Если разгневанный бог будет по-прежнему тверд.
45 Стало быть, тяжелей, вернейшая в мире супруга,
Труд мой в сравнении с тем, что совершил Эсонид.
Ты молодою была, когда уходил я в изгнанье, —
Но и тебе постареть, верно, от горя пришлось.
О, если б свидеться вдруг нам дали великие боги,
50 Если б я мог целовать проседь любимых волос,
И обнимать без конца твое похудевшее тело,
И говорить: «Печаль сделала это с тобой!»
Плачущей, плача, тебе о несчастьях рассказывать долго
И наслаждаться в слезах встрече нежданной с тобой!
55 Цезарю, дому его и его достойной супруге —
Истинным этим богам — я б фимиам воскурил!
О, если б Цезарь простил! Пусть матерь Мемнона[378] скорее
Краскою розовых уст нам возвестит этот день!