Скоро конец света

– Активная гражданская деятельность, – повторила Вика, как ни в чем не бывало.

– Это как?

– Это когда тебе не плевать на свои права. И вообще на права человека.

– И что же ты делаешь?

Вика будто бы смутилась:

– Вообще… Я об этом и хотела с тобой поговорить.

Я еще ничего не понял, но меня уже окатило неясным чувством тревоги.

– О чем?

– Мы хотим рассказать о карательной психиатрии в детских домах.

– Кто «мы»?

– Я… и мама с папой мне помогают! Но мы нашли независимые СМИ, и, если найдем героя, который будет готов рассказать, как его в наказание положили в психбольницу, этот материал опубликуют.

Мне стало ясно, к чему она клонит.

– Вика, я не могу…

– Просто я больше никого не знаю.

– Я понимаю, но я не могу.

– Почему?

– Потому что меня вывезли обманом. Об этом могут узнать, если я буду лишний раз светиться.

– Обманом?

– Ага. Похоже, родители кому-то заплатили. Это нарушение закона. Даже нескольких.

– Ого… – только и произнесла она, резко помрачнев.

Мне пришла в голову одна мысль, которую я высказал раньше, чем успел обдумать:

– Я кое-кого знаю, кто может помочь.

– Да? – тут же подсобралась Вика. – Кого?

– В Стеклозаводске два детских дома. Вот во втором, не в нашем, есть парень, его зовут Эрик. Фамилию не знаю, но наверняка он там один. Моего возраста, может, на год старше. Очень умный, у него не мозг, а энциклопедия. Я думаю, он согласится.

– Но нас же не пустят в детский дом брать интервью на такую тему, – справедливо заметила Вика.

Подумав, я сказал:

– Ну вы не говорите, что это для интервью. Пусть твои родители сначала просто с ним познакомятся, как для усыновления. А уже с ним лично договоритесь, как это провернуть. Обманите тоже.

– Какие-то нечестные методы борьбы, – заметила Вика.

– Других у нас нет.

Она, взяв ручку, записала прямо на руке.

– Эрик, да? А второй детдом – это, наверное, за Лесозаводом…

– Расскажешь потом, как прошло? – спросил я, следя за ее движениями.

– Конечно!.. Ой, мама зовет. Ну все, давай, еще созвонимся! – И она, на секунду подвиснув, исчезла с экрана ноутбука.

За миг до этого я отчетливо увидел имя «Эрик» на ее запястье, когда она поднесла руку, чтобы отключить звонок на планшете. Почему-то мне грустно подумалось: она будет с ним. Не знаю даже, откуда пришла такая мысль.

* * *

В следующий раз, через неделю, я говорил с Викой и Эриком одновременно. Только вернулся из школы, с элективных занятий по бейсболу (Калеб уговорил ходить вместе с ним), как услышал мелодию скайпового звонка. Поднял крышку ноутбука – там фотка Вики на весь экран. Как это обычно со мной бывает при мысли о ней, я разволновался и дрожащим курсором нажал на зеленую трубку.

Она была не одна. Следом за ее радостным «Привет!» послышалось куда более холодное, от Эрика:

– Здравствуй.

– Привет… – неуверенно ответил я, присаживаясь на крутящийся стул.

– Что это на тебе? – спросил Эрик.

– А?.. – Я оглядел себя – на мне была полосатая бейсбольная рубашка с порядковым номером на груди – 34 (а на спине было написано: Voronov). – Это бейсбольная форма.

– Нравится в Америке?

– Вполне.

– Я не удивлен, – непонятно ответил он, и мне почему-то стало стыдно за свой ответ.

Вика, почувствовав напряженность в разговоре, весело заговорила:

– А у нас сегодня журналисты были, Эрик дал интервью! Сказали, что на следующей неделе выйдет материал.

– Здорово, – бесцветным ответил я. – Скинешь потом?

– Ага.

Мы неловко замолчали, разглядывая друг друга через пиксельные квадраты. Я даже порадовался, что связь не очень, – всегда спасает, когда не знаешь, что сказать.

– Что-то погода испортилась, ветер, град, какие-то перебои, – вдохновенно соврал я, глядя на чистое голубое небо за окном. – В другой день созвонимся, хорошо?

– Хорошо. – Судя по голосу, Вика тоже испытала облегчение от моего предложения.

– У тебя на кровать падает солнечный луч, – сказал Эрик, но я сделал вид, что не услышал его, поспешно отключив звонок.

Можно подумать, что в солнечную погоду не бывает ветра и града! Бывает же, да?..

Крутанувшись на стуле, я посмотрел на настенные часы: два часа дня. В Стеклозаводске сейчас… В районе одиннадцати ночи? Эрик что, остался у них ночевать?

Я бросил форму в бак для грязной одежды, переоделся и спустился на кухню – искать обед. Родители были на работе – Анна в школе, Бруно принимает вызовы 911 («Помогите, мой ребенок лизнул качели»), – поэтому я, предоставленный сам себе, проигнорировал картофельное пюре и жареную курицу, а потянулся к телефону и заказал пиццу (большую, с тунцом и томатным соусом, только не добавляйте маслины и сделайте побольше сыра). Пока ждал, старался не думать о том, чем занимаются Эрик и Вика там у себя. Может, целуются под одеялом?.. Так, нет, не думать!

Пиццу привезли через час, я встретил доставщика с кошельком Бруно под мышкой и пятидесятидолларовой купюрой в руках.

– А без сдачи не будет? – почти жалобно спросил он.