Скоро полночь. Том 2. Всем смертям назло

Лучников сбежал пониже, присел за бруствером отсечной позиции, свистком подал заставе команду на отход. Пулеметчики успели навалить гору изорванных пулями хитиновых панцирей в узком пространстве между фермами первого пролета, и тем инсектоидам, что напирали сзади, приходилось карабкаться по трупам, проваливаясь и соскальзывая. Это замедляло движение чудовищного потока, все еще не преодолевшего сопряжения моста с берегом. Поручик со страхом представил, что они, если догадаются, могут сейчас кинуться ве́рхом, по фермам и балкам, минуя неудобные шпалы и простреливаемое пространство вдоль рельсов. Тогда — конец.

— Гранатами — огонь! — закричал он.

Фугасные гранаты «РПГ» легли в самый центр шевелящейся, щелкающей клешнями и хелицерами кучи. Фонтаном полетели ошметки, обломки и обрывки. Минут пять у членистоногих уйдет, чтобы из этой каши выбраться и перегруппироваться.

Офицеры, пригибаясь, кое-где помогая себе руками, бежали, карабкались вверх по склону. Слава богу, пока все живые.

— Давай! — скомандовал поручик.

Рейнджеры подожгли шнуры. И они, и англичане разом уперлись в борта и подножки. Тут-то проще, под уклон. Только импульс дать. Медленно-медленно колеса сделали первые обороты, а потом покатились, все быстрее.

— Ноль-раз, ноль-два… — отсчитывал вслух Лучников. Рассчитал он довольно точно. Бикфорды должны были гореть сто секунд. Как раз хватит, чтобы поезд-брандер доехал до места. А там его гора мертвых и живых инсектоидов обязательно притормозит.

— Ложись! — во всю силу командирского голоса закричал он, когда набравшие приличную скорость вагоны миновали въезд на мост. — Ложись, в ямы, за укрытия…

Большинство и так уже пряталось в складках местности и за гребнем высотки. Поручик обращался к тем, кто, задыхаясь, никак не мог достичь вершины, таща пулеметы и остаток патронных коробок. И сам распластался вдоль дренажной канавы, как учили, ногами в сторону взрыва.

Тут и ударило!

Шестьдесят тонн боеприпасов и десять тонн динамита рванули почти как тактический ядерный заряд. Осколки успевших взорваться снарядов, целые, не взорвавшиеся сразу, но с горящим порохом в гильзах, сотни тысяч винтовочных патронов, в ящиках и россыпью, свистящие ракеты всех цветов, куски рельсов, вагонные колесные пары разлетались на километр и больше.

Северная половина моста просто испарилась, от южной осталась исковерканная ферма, воткнувшаяся в илистое дно реки и вывернувшая наружу вмурованные в береговой бетон концы балок.

Контуженный Лучников встал, его пошатывало, голова гудела, будто по каске ударили кувалдой. Видел он разные взрывы, но о подобном даже не подозревал.

— Все целые? — спросил он, не слыша своего голоса.

Оказалось — не все. За полкилометра ударная волна и горячее железо достали трех офицеров и четверых англичан. Им наскоро оказывали первую помощь. Только одному британцу, самому любопытному, наверное, захотевшему посмотреть, что и как будет, снесло верхнюю половину туловища.

Зато «армию вторжения» просто сдуло с лица земли, на которую ее так опрометчиво послали хозяева.

Это нужно было видеть. Берег, на котором оборонялись русские и англичане, возвышался над противоположным метров на сто, и этот откос отразил значительную часть энергии взрыва. Вдобавок к первой, прямой волне.

Если к мосту рвались миллионы инсектоидов, так тех, что не сгорели и не распылились взрывом, унесло в сторону пустыни Калахари. Как саранчу порывом урагана.

— Получилось, друг, получилось! — как сквозь ватные заглушки в ушах разобрал Лучников голос Фицроя. — Но что это было? Вы что-нибудь понимаете?

— Чуть больше, чем ты…

Один из офицеров, с ног до головы заляпанный грязью, едва глаза и зубы видны, сунул поручику зажженную папиросу, другой протянул фляжку.

Он глотнул, передал англичанину.

— Поехали отсюда. Свое дело мы сделали, а там пусть начальство разбирается…

Инсектоиды исчезли, если сколько-то их уцелело на той стороне, опасности они больше не представляли, зоологического интереса — тем более.

Зато черные тучи никуда не делись, они словно ждали своего часа. Едва вчерашние враги, а ныне товарищи по оружию добежали до вагонов, грозовой фронт пересек условную границу реки. Под вспышки молний и непрерывные раскаты грома на землю обрушился невероятной силы ливень. Но это было уже почти безразлично пережившим страшный бой людям.

Есть крыша над головой, стекла целы, а на дорогу пусть машинисты смотрят.

Басманов совсем немного не успел к побоищу, его блиндированный поезд встретил эшелон Лучникова в пяти километрах от станции.

…Теперь в Вустере и Кейптауне царило совсем другое настроение. Английские власти окончательно поверили в существующую и вполне реальную угрозу, на фоне которой сама идея войны с бурами утратила смысл.

Рациональный девятнадцатый век приучил людей к мысли, что мир познаваем и любые случающиеся в нем события имеют научное объяснение. А наука, в свою очередь, способна найти ответы на любые вопросы.