Читаем Скороговорки в речевом тренинге полностью

Старик Скороговоров купил скороварку, разбил сковородку,забыл скороговорку.

Стрекоза застрекотала стрекотом и стремглав задала стрекача.

Тарас Макарович Маратов плывет к приятелю в Саратов.

Тарелка с траулера «Тауэр» стоит талер.

Тары-бары-растабары, у Варвары куры стары!

Терьеры в интерьерах, прерии на портьерах.

Тигр не терпит игр.

Торопке порка не впрок, торопке коврижка впрок!

Трансформирующийся трансформер, трансформирующий трансформатор.

Три-трю-трё-тря - трется о забор свинья.

Тридцать три вагона в ряд тараторят, тараторят, тарахтят.

Тридцать три хриплых крикуна кричали, да не докричались.

Триллер про трапезу вампира Дракулы.

Трут морковку и редиску Рая, Рома и Лариска.

Ты ему про Тараса, а он - полтораста.

У Аграфены и Арины растут георгины.

У барана рога кручены-перекручены, верчены-переверчены.

У вдовы Варвары два вора дрова воровали.

Рассердилася вдова, убрала во двор дрова.

У ленивого Егорки на все отговорки.

У резвого леопарда прыжок - три ярда.

У Тамарки-тараторки тридцать три скороговорки.

У трансформатора с трактора украли три аккумулятора.

У тридцати трех поросят тридцать три хвостика торчат.

У тропинки, у тропы за ночь выросли грибы.

Усядемся на пригорке да расскажем скороговорки.

Уточка-вострохвосточка ныряла, да выныривала.

Фрол прихрамывал, а Прохор прибаливал.

Хвастал храбрый краб три дня: «Краба нет храбрей меня!»

Хорош в дорожке пирожок с горошком.

Хорош пирожок - внутри творожок!

Хоры в капелле хоралы пели.

Шарм розы в шипах острых.

Шедевры перлы, ширпотреб шелуха.

Эрцгерцога граф приглашает на завтрак, роскошный прием для эрцгерцога завтра.

Явор вырос на юру, парит Явор на ветру.

ч,щ

Ачимчир и Сучан.

Белочка прыгнула в форточку, оставив на полочке корочку.

В жилище нищих теснотища.

В ночи не кирпичи лопочут на печи.

Лопочут на печи в опаре калачи.

В печурке три чурки, три гуся, три утки.

В роще щебечут стрижи, чечетки, щеглы и чижи.

В Сочи ночью очень мрачно.

В Чебоксарах чебуреки с чесноком, а в Чикаго чупа-чупсы с табаком.

В четверг в четыре Чихуа-хуа и Чао-чао чаевничали в чайхане.

Волки рыщут, пищу ищут.

Воробьи по проводам скачут и хохочут.

Видно, строчки телеграмм ножки им щекочут.

Вот топор, вот топорище, вот кнут, вот кнутовище.

Выдерни лычко из-под кочедычка.

Вытащили щуку за щеку да за щеку.

Где, старик, взял мочал, али вылапотничал?

Глазищи, усищи, когтищи, хвостище, а моется всех чище.

Грач сгоряча осерчал на грача.

Дрессировщик в клетке хищников щедро поощрял «отличников».

Если чаще чистить, будут чашки чище.

Ёжик, ежик-чудачок, сшил колючий пиджачок.

Жалобно щенок пищит, тащит он тяжелый щит.

Жук увидел одуванчик и присел, как на диванчик.

За приступочку крылечка закатилось колечко.

За чаем счастья не чаяли, а после чая - так все сначала.

За щечками хомячка три зернышка ячменя.

Злой Кащей не любит щей.

Испеки-ка в печи из муки калачи.

Исчез мяч - хоть плачь*.

Как птичка - так пташка, как птичечка - так пташечка.

Калачи горячие кушают подьячие.

Всякий подьячий любит калач горячий.

Клещ с клещами, щи с овощами.

Клещ щипнул щенка за щеку.

Комар-богач большой ловкач.

Крючки, замочки, замкните мне щечки!

Мальчик-с-пальчик из чулана, а Сонечка из чума.

Маша, ты нас не ищи, щиплем щавель мы на щи.

Мой руки чаще и чище.

На верхушке каланчи день и ночь кричат грачи.

На крылечке, на приступочке Шура с Сашей шутят шуточки.

На печи, на печи горячи пшеничные калачи.

На тумбочке у мамочки фото дочек в рамочке*.

Не вырастишь овощей - не сваришь и щей.

Не плачь, Валюшечка, куплю ватрушечку.

Неделю Емеле прясть короб кудели, а Емелиной дочке прясть одну ночку.

Ночевала туча на черной круче*.

Очень горячий чай в чистой черной чашке.

Ощупал Фрол щуку вкупе с лещом.

Пещеры в Печорах, в Печорах пещеры.

По Чите течет Читинка, в речку воткнута тычинка.

По Чите течет Читинка, по Чите течет Чита.

По Чите течет Читинка, по Чечне идет чеченка.

Полчетверти четверика гороху без червячка да без червоточинки.

Прачечная пятачок, а химчистка гривенничек.

Причесочка-то с челочкой, а сумочка-то с дырочкой.

Пустили щуку в речку, пирог спустили в печку.

Речистый парень не плечист, плечистый парень не речист.

Серебром замощу и ребяток пущу.

Скок-поскок, сколочу мосток.

Сухие листочки на сучьях-сучочках.

Сыпь песочек в желтенький черепочек.

Течет речка, печет печка.

Точь-в-точь мать в дочь.

Три девчушки, как пичужки, пробегали у речушки.*

Трубочка в чашечке, чашечка на блюдечке, блюдечко на салфеточке, салфеточка на табуреточке*.

У нас в печурочке золотые чурочки.

У Пети тачка, а у Паши печенья пачка.

У Танечки тачка, у Анечки - печенья пачка.

У четырех черепах по четыре черепашонка.

У чукчи - ручка, ручка у чукчи.

У щуки - щурята, у жабы - жабята.

Утром и вечером чистюля-черепаха тщательно чистила щеткой щавель и учила тому же лещей.

Учусь, верчусь, лечусь, как белка в колесе кручусь.

Ходит квочка около дворочка, а уточка у плетнечка.

Цветочница с леечкой на балкончике, на леечке – розочки и пиончики*.

Целых четыре года островитянин Чингок чинил, не зная Отдыха, чудесный свой челнок.

Чемодан чепухи, чемодан чепухи.

Через рвы, через горбочки шли мы в рощу по грибочки.

Черепаха четко отчебучила чечетку*.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология
Homo ludens
Homo ludens

Сборник посвящен Зиновию Паперному (1919–1996), известному литературоведу, автору популярных книг о В. Маяковском, А. Чехове, М. Светлове. Литературной Москве 1950-70-х годов он был известен скорее как автор пародий, сатирических стихов и песен, распространяемых в самиздате. Уникальное чувство юмора делало Паперного желанным гостем дружеских застолий, где его точные и язвительные остроты создавали атмосферу свободомыслия. Это же чувство юмора в конце концов привело к конфликту с властью, он был исключен из партии, и ему грозило увольнение с работы, к счастью, не состоявшееся – эта история подробно рассказана в комментариях его сына. В книгу включены воспоминания о Зиновии Паперном, его собственные мемуары и пародии, а также его послания и посвящения друзьям. Среди героев книги, друзей и знакомых З. Паперного, – И. Андроников, К. Чуковский, С. Маршак, Ю. Любимов, Л. Утесов, А. Райкин и многие другие.

Зиновий Самойлович Паперный , Йохан Хейзинга , Коллектив авторов , пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ пїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅпїЅ

Биографии и Мемуары / Культурология / Философия / Образование и наука / Документальное