Скорость мысли. Грандиозное путешествие сквозь мозг за 2,1 секунды

Neuralink Илона Маска, например, создает «нейронные кружева», гибкие электроды, которые будут проходить через мозг и, если повезет, не вызовут иммунного отторжения, что позволит оставлять их в мозге на долгие годы [328]. Кроме разработки Маска, есть еще технология «нейронной пыли», концепция пассивных наноэлектродов, данные с которых можно считывать с помощью ультразвука [329]. На момент написания этой книги, в феврале 2020 года, эти исследовательские программы в лучшем случае тестируют прототипы своих устройств для предварительной проверки концепции на животных. Но для достижения заявленных целей в какой-то момент им придется столкнуться с этическими препятствиями, связанными с операцией по имплантации этих приборов в здоровый человеческий мозг. Прямо сейчас это тоже может показаться за гранью этики; добровольная операция на здоровом мозге кажется абсурдной, учитывая как связанные с ней риски кровоизлияния, инфекции или любых других несчастных случаев и ошибок, присущих любой серьезной операции, так и дополнительный и немаловажный риск необратимого повреждения из-за манипуляций с мозгом. Но мы знаем, что никогда нельзя говорить «никогда». В конце концов, довольно сложные и рискованные пластические операции для совершенно здоровых людей стали самым обычным делом. И кажется, что для этих устройств существует лучшее использование, возможно, даже более приемлемое с этической точки зрения: использование для изучения импульсной активности и ее изменений при расстройствах движения, памяти и мышления, уникальных для людей.

Но если мы когда-нибудь сможем записывать импульсы в любом человеческом мозге, в котором захотим, – в вашем, моем, мозге Далай-ламы, – мы уже знаем, какова будет следующая цель: импульсы человеческого сознания.

Импульсы сознания

В путешествии по вашему мозгу мы следили за импульсами, связанными только с одним простым действием и за очень короткий промежуток времени, максимум за пару секунд. Но есть целая область умственной деятельности, хорошо вам известная, которую я не смогу описать в терминах импульсов. Ваши планы и стремления, ваше воображение, ментальные образы ситуаций обыденных и абсурдных, ваши социальные взаимодействия, ваши эмоции, ваше внимание и его контроль, ваше представление о себе, ваш внутренний монолог – ваше сознание.

Почему я не могу это описать? Потому что – давайте повторим еще раз – мы не можем записывать импульсы в мозге живых людей. А когда у нас появляется редкая возможность регистрировать импульсы на человеческом мозге, мы обычно просим подопытных людей выполнять такие же простые задачи, как и любое другое лабораторное животное: делать выбор между двумя картинками в ожидании вознаграждения; следить глазами за движущейся точкой. Это действительно скучные и рутинные операции по сравнению с богатством нашего разума. Но мы делаем это по простой причине. Если мы хотим сравнивать и сопоставлять принципы кодирования и вычислений в человеческом мозге с работой мозга животных, мы должны использовать одни и те же задачи [330]. Это еще и просто признак хорошей науки, простота методик и измерение только тех факторов, которые вы хотите – и можете – измерить. Но это никак не помогает нам в понимании импульсов, лежащих в основе мыслей, эмоций и переживания себя. Все это приводит к существованию огромной пропасти в наших знаниях о работе мозга: передача импульсов между нейронами – это мысль, слово и действие, однако мы вообще не имеем представления об импульсах, лежащих в основе приведенного выше списка субъективных переживаний.

И в эту пропасть в наших знаниях мы можем глубоко провалиться в непонимании или неверном понимании механизмов сознания. У нас в лучшем случае есть лишь расплывчатые общие сведения о связях между механизмами мозга, работой его нейронов, и теми аспектами разума, с которыми мы так хорошо знакомы в жизни. Из этого вырастает множество странных идей и теорий, например ряд сомнительных концепций, которые используют приставку «нейро-», чтобы выглядеть солидно и научно, – нейромаркетинг, нейроюриспруденция, нейрокритицизм [331].

Мы не знаем буквально ничего, абсолютно ничего о том, какие сигналы нейроны посылают друг другу, когда вы демонстрируете глубокую преданность определенному бренду сладкой коричневой газировки, или совершаете преступление, выливая в свой кофе последние капли молока из пакета, принесенного Джамелией, или предлагаете замысловатую интерпретацию Винни-Пуха как глубокой метафоры разрушения детства капитализмом: разве погоня за медом не является просто аллегорией денежных соблазнов? Конечно, мы можем засунуть вас в МРТ-сканер, а затем сообщить, какие изменения кровотока в области, содержащей от миллионов до сотен миллионов нейронов, длящиеся несколько секунд, соответствуют предложенному вам выбору из двух разных популярных коричневых газировок. Но все это пока очень далеко от информации о том, какие импульсы посылают нейроны. Это ничего не говорит о том, что, собственно, делает всю эту работу.