Скорпика

Эти новые фигуры – королевы, поняла Оливи – нависали над ней. Седовласая женщина в царственном пурпуре, воительница с суровым взглядом в кожаных одеждах, писарь в мантии ученого, женщина под капюшоном, в темном бесформенном одеянии. Единственное, что их объединяло, – это абсолютная власть.

Поочередно ее касались руки. То легко поглаживая, то яростно дергая. У той, что в капюшоне, руки были жесткими и какими-то восковыми, казалось, она лишь проводила тыльной стороной ногтей по узам Оливи. Так ли это было принято, девочка не знала, но любопытство отвлекало от гудящего, преследующего ее страха. В просторе за гранью рассеянности лежала лишь окончательная уверенность в смерти.

– Вы довольны? – громко произнесла Верховная Ксара.

– Да, – раздалось несколько голосов, ни один из которых не звучал внятно.

Должно быть, был подан какой-то сигнал. Снова прозвучал горн, призывая к вниманию, чистый и сильный звон в ясном, прохладном предрассветном воздухе.

– Королева Паксима, дипломат и посредник, – сказала Верховная Ксара.

– Да.

– Привела ли ты всех пять королев со всего известного мира, чтобы они исполнили свои роли сегодня?

Голос женщины звучал гордо и решительно.

– Привела.

После паузы жрица произнесла:

– Королева Бастиона, писарь нашего священного обряда.

– Да, – раздался поблизости молодой голос.

– Готова ли ты записать все то, что сегодня произойдет?

– Готова.

– Королева Скорпики, полная боевого духа и силы.

– Да, – в этом голосе звучала безусловная ярость, нотки вызова, которых она не слышала ни у одной из других, как будто голос женщины был выкован из железа.

Верховная Ксара спросила ее:

– Принесла ли ты священный клинок Святой для священного обряда, который сегодня ждет нас?

– Принесла.

Оливи снова открыла глаза, она не могла заставить себя держать их закрытыми, и увидела толстый железный клинок, более грозный, чем она ожидала. Рукоять из чистой, белой кости была так близко, что она могла почувствовать ее запах. Пахло смертью.

– Королева Арки, – обратилась Верховная Ксара официальным, провозглашающим тоном, – я призываю тебя стать устами Хаоса.

И ничего не произошло.

Пауза удлинялась и растягивалась, разворачиваясь под только что посветлевшим небом, и казалось, что она длится вечно. Остальные королевы откликнулись на призыв жрицы с немедленной, абсолютной уверенностью. Сначала первая, вторая, третья – все они вышли вперед и ответили, как только Верховная Ксара заговорила.

На этот раз не было ни движения, ни действия, вообще ничего. Единственным ответом была тишина.

И тогда даже Оливи – как бы она ни была напугана, как бы ни была невинна, как бы ни была ошеломлена – смогла понять, что происходит нечто ужасное.

33 Говорит колдунья

Сессадон

С уст королевы Арки не сорвалось ни слова.

Позади нее появилась еще одна фигура в капюшоне, которая встала рядом с молчаливой королевой. Когда она опустила капюшон, толпа увидела, что у этой особы темные, подозрительные глаза и черные волосы, перемежающиеся белыми кудрями. Выражение ее лица было непроницаемым, но все же оно было недобрым.

Верховная Ксара тихо сказала так, чтобы не услышала толпа:

– Что это? – Она обратилась не к женщине, опустившей капюшон, а к королеве Арки, которая по-прежнему ничего не говорила.

– Не беспокойся о ней, – сказала женщина с откинутым капюшоном. Она подняла палец, провела им по воздуху небрежным, почти ленивым движением, и королева Арки упала.

Ропот прокатился по помосту, когда она рухнула на землю, как кукла. Когда она опустилась на землю, капюшон упал с ее лица, и бормотание перешло в крики.

Королева была не просто мертва, а полностью истощена. Плоть едва держалась на ее костях. Глаза стали высохшими и белыми. Оставшиеся волосы, тонкие, как трава, клочьями рассыпались по плечам и капюшону. На шее висело синее ожерелье в виде змеи, но оно упало, когда труп рухнул. От шеи почти ничего не осталось.

Недалеко от помоста, в зоне, отведенной для делегации Арки, закричала молодая женщина с белой прядью в волосах.

Женщина с откинутым капюшоном сделала еще одно движение, и голова той, что с белой прядью, качнулась назад, как будто ей дали пощечину. Она с криком упала на землю.

– Одно предупреждение, – пробормотала женщина с откинутым капюшоном. – Второго не будет.

Девушка с расширенными от ужаса глазами смотрела вверх, ее взгляд метался от одного лица к другому. На щеке у нее красовался контур красной и грубой руки.

– Сейчас, – сказала незнакомка. Ее руки сплели в воздухе узор, витиеватый и в чем-то прекрасный, пока толпа восторженно слушала ее.

* * *