Скорпика

Колдунье не нужно было черпать силу из песка. Теперь Эминель знала, хотя и не должна была знать, что причиной тому было кварцевое сердце в груди Сессадон. Сила, которую оно отдавало Сессадон, никогда не иссякнет, никогда не угаснет. Она нуждалась в псаме не больше, чем Бастион в ведре гравия.

Изящные руки колдуньи потянулись к Эминель, и теперь, чтобы не вздрогнуть, ей потребовалось все самообладание, до его последней крупицы, которая не питала ее магию. Одной рукой колдунья подняла псаму. Другой оттянула ткань туники Эминель от шеи, меньше чем на расстояние вытянутой руки. Колдунья плавно опустила стеклянный кулон, чтобы он лежал под тканью, а не поверх нее.

– Пусть это останется в тайне, – сказала она. – Пока что.

Эминель ответила – ее голос был настолько ровным, насколько это было возможно:

– Скоро все поймут.

– Когда придет время, да, – согласилась колдунья. – Все поймут.

Они были одни, или почти одни. Элегантная повозка, в которой они ехали, грохотала на высоких колесах. Тонкие паутинки занавесок на окнах колыхались на ветру и то поднимались, то опадали. Дорожная карета королевы Арки была в высшей степени роскошной, с богатой отделкой. Ее скамьи были обложены глубокими подушками. Можно было часами разглядывать замысловатые узоры на потолке и постоянно открывать для себя что-то новое. Заколдованный кувшин с чистой прозрачной водой, стоявший на столике, никогда не иссякал; рядом с ним стояла чаша с идеально созревшими фруктами: груши были самыми спелыми, какие Эминель когда-либо видела, а яблоки – пунцовыми, без единого пятнышка. Были ли эти фрукты волшебными или натуральными, Эминель не знала, но когда Сессадон выбрала грушу и впилась в нее зубами, аромат грушевой мякоти благоухал в воздухе.

У Эминель, однако, не было аппетита. Возможно, она больше бы наслаждалась комфортом кареты, если бы в ней не находилась мертвая королева Арки. Ее тело Сессадон оживила, чтобы провести от шатра к карете. Лежавшая на противоположном сиденье и выглядевшая свежей, как живая, с синей стеклянной змеей королевской власти, все еще висевшей на ее бессильной шее, королева была неприятным спутником.

Откровения последних минут жизни королевы тяжело дались Эминель. А сведения, которые она извлекла из разума Сессадон после этого, заставили ее оцепенеть. Как только она узнала, что королева не убивала Джехенит, Эминель поняла, что есть только одна причина, по которой Сессадон могла придумать эту ложь. Она не могла больше придерживаться их соглашения. Она пробралась в разум своей наставницы, как вор, и вырвала правду.

Сессадон была названа так не в честь древней колдуньи в изгнании; она и была ею, воскресшей и одержимой властью, и представляла опасность для всех женщин на земле. Без угрызений совести она убивала всех, кто вставал на ее пути. Эминель видела их смерти, когда заглядывала в сознание колдуньи. За ее глазами все еще мелькала пустая, впалая кожа той несчастной охотницы, мозг которой превратился в жидкость внутри ее черепа.

Как поступить с этим ужасным знанием теперь, когда она его получила, – вот что было настоящим испытанием.

Как победить самую могущественную колдунью в мире? Казалось безрассудным думать, что она сможет перехитрить хитреца. Но если бы в честном бою юная Эминель сошлась с многовековой магией Сессадон, девушка была бы стерта с лица земли. Значит, придется прибегнуть к хитрости. Можно ли сыграть на самоуверенности Сессадон, на ее высокомерии? Как ужасно она поступила с королевой Арки, которая теперь безжизненно лежала на расстоянии вытянутой руки, доказывая, насколько хорошо сработала ее уловка.

Эти мысли проносились в голове Эминель, но она предприняла меры, чтобы Сессадон не смогла их услышать. Девушка оградила свои мысли от колдуньи, а затем обезопасила сам факт наличия щита. Она создала постоянный поток безобидных мыслей, которые крутились и метались в ее голове в слое за пределами ее истинных мыслей.

Сессадон не научила ее этому заклинанию, но она видела, как это можно сделать: как только Эминель погрузилась в голову Сессадон, заклинания, которые знала та, обрели для нее смысл, и она копировала их структуру более или менее инстинктивно. Слой безобидных мыслей – день длинный, солнце высоко, путешествовать лучше с хорошим спутником, интересно, когда же мы, наконец, прибудем, – эти мысли прочла бы колдунья, если бы нарушила соглашение так же, как Эминель.

Когда караван остановился на привал и раздался легкий стук в наружную дверцу, Эминель напряглась.

– Войдите, – приказал голос королевы, хотя Эминель смотрела прямо на умершую королеву и знала, что говорила не она.

У женщины, вошедшей в повозку, была белая прядь, выделявшаяся на фоне чернильно-черных волос. Сначала Эминель подумала, что ей немало лет, но, присмотревшись к ее лицу внимательнее, она увидела, что новоприбывшая старше ее всего на несколько лет.