Скотт Фицджеральд

После свадьбы в феврале 1890 года Эдвард и Молли отправились в свой медовый месяц — в Европу. Из Ниццы Эдвард писал домой: «Мне выпало большое счастье, что досталась такая жена; чтобы ее полностью оценить, ее надо поближе узнать». Молли вторила ему со свойственным ей романтическим пылом: «Сегодня вечером мы совершили чудесную прогулку. Ницца, как ты знаешь, расположена на самом берегу Средиземного моря. Луна светила так ярко, и вода отдавала такой голубизной, что лучшей ночи для людей в нашем положении не пожелаешь. Если ты когда-нибудь женишься, Джон (брат Эдварда — Э.Т.), и захочешь, славно, нет, прелестно провести время, приезжай в Европу и остановись на недельку в Ницце. Мы с Тедом здесь очаровательно отдохнули, и, что бы ни случилось в будущем, этот период останется самым безоблачным мгновением в нашей жизни, о котором будет всегда приятно вспоминать».

Но уже очень скоро на Фицджеральдов обрушились беды. Два их первых ребенка, девочки, умерли от свирепствовавшей в то время эпидемии. «Иногда я задаю себе вопрос: «Вернется ли когда-нибудь ко мне любовь к жизни? — искал сочувствия Эдвард у матери. — Возможно, что вернется, но острое ощущение радости утрачено навсегда». Молли ничем не выдавала своей скорби. Она никогда не говорила об умерших детях и годы спустя, но Скотт ощущал последствия этой утраты и связывал их со своей писательской судьбой. «За три месяца до моего рождения, — вспоминал он, — мать потеряла двух детей. Именно это горе явилось моим первым ощущением жизни, хотя я и не могу сказать точно, каким образом оно ко мне пришло. Мне кажется, что тогда и зародился во мне писатель».

Нет ничего удивительного в том, что Молли самозабвенно пестовала свое чадо, которое появилось на свет после столь тяжелых испытаний.

Фрэнсис Скотт Ки Фицджеральд родился в 3 часа 40 минут пополудни 24 сентября 1896 года в доме 481 по авеню Лорел. Это был довольно крупный малыш около пяти килограммов. Первую запись о его жизни мы находим в дневнике матери за 6 октября 1896 года: «Госпожа Ноултон (няня — Э.Т.) вынесла маленького Скотти подышать на улицу, на несколько минут. Во время прогулки он посетил самые значительные места в округе — магазины «Ламберт» и «Кейнс». Свое первое слово «дай», как это следует из дневника, он произнес 6 июля 1897 года, а самым ранним его «перлом» было: «Мама, когда я стану большим, можно мне будет иметь все, что мне не положено?»

Скотту исполнилось полтора года, когда предприятие отца прогорело, и Фицджеральды переехали на Восток, в Буффало, где Эдвард Фицджеральд устроился коммивояжером от фирмы «Проктер энд Гэмбл». В 1901 году они перебираются в Сиракузы, а два года спустя, возвращаются в Буффало. События этих ранних лет Скотт Фицджеральд позднее свел воедино в дневнике, изложив их помесячно. В нем, почерком, по его собственным словам, ни на чей не похожим, засвидетельствовано то, что происходило с ним с первого по седьмой год жизни…

Запись от сентября 1903 года: «…Он (Фицджеральд пишет о себе в третьем лице — Э.Т.) отправился в Буффало, наверное, потому, что там у него оставался черный спаниель по кличке Великолепный Джо и велосипед, правда, девчачий. Его поместили в школу при монастыре Святого ангела с условием, что он будет проводить там лишь половину дня, причем любую по выбору. Он жил в доме 29 в квартале Ирвинг-Плейс…»

В Ирвинг-Плейсе Фицджеральд провел последующие два года. Это был квартал с улицами-аллеями — тихая, укромная теплица, будто специально созданная для взращивания поэтов. Дети играли в мяч в легкой тени деревьев или стремглав гоняли на самокатах вниз по улице — одной из тех, где булыжник уже заменили асфальтом. По соседству с Фицджеральдами жил мальчик по имени Тед Китинг. Когда приходила весна, детям не хватало дня, чтобы растратить накопившуюся энергию. Тед и Скотт отправлялись спать, обвязав большой палец ноги тесемкой и выбросив конец ее за окно. Тот, кто первым вставал на следующее утро, бежал к окну и дергал за тесемку.