Скованный

Худощавая сучка в костюме кошечки, эротичном костюме кошечки с хвостиком, прицепленным за хрен знает что, хотя Томас знает, стоит на коленях, широко раздвинув ноги лицом к нему и жадно отсасываает его член, наслаждаясь каждым движением своего атрофированного спермой языка. Томас стреляет ей в лицо, хватает ее за щеки и прижимает к постели. Он переворачивает ее задом вверх, отстегивает хвостик и начинает пялить в дырочку, откуда недавно торчал этот гребанный хвостик. Она кричит. Стонет и изнемогает. Томас вставляет. Грубо и вовсе не галантно. Потом он заставляет встать ее на колени перед ним и стреляет на вставшие соски.

Томас уходит, заказывает гребанный виски без колы. Простой чистый виски и шлепает скромную официантку по заднице. Она краснеет, а Томас спрашивает сколько стоит ее час и за какие чаевые она скроется с ним за красной шторкой, и плевать, что она мотает головой, Томас сжимает ее задницу и заносит свою наглую ручонку под юбку, затем под трусики и смотрит на нее. Смотрит на нее и спрашивает, все усерднее и усерднее в такт движениям своих пальчиков, а она задыхается и краснеет, и говорит сдавленным голосом, что салат с крабовым мясом достаточно хорош, а Томас жестко спрашивает насколько хорош, кто-то кричит официантку, а она стоит и закрывает половину своего лица подносом. Она мокрая и Томасу нравится это. Ей самой это нравится, потому что она стоит и не двигается, а Томас смотрит на нее глазами самца и напрягает пальцы все сильнее и сильнее до тех пор, пока не чувствует слабые подрагивания ее ног и сжимание того самого места, куда он заносил свои пальчики. Официантка открывает рот, закрытый подносом, и бесшумно стонет, но Томас слышит. Он выпивает виски залпом, кидает на стол пару купюр и уходит, предварительно, схватив официантку за задницу и запустив язык ей в рот.

— Томас, что это было… — голос Итона.

— Порыв энергии, друг… Порыв энергии… — спокойным голосом отвечает Томас. — Теперь все будет иначе.

2

Мистер Уолкер сидит напротив Томаса и угрюмо впивается в него глазами, сверлит его, пронзает, пока Томас давит лыбу и наслаждается его негодованием из-за этой самой улыбки. Томас протягивает ему бумажный стаканчик со свежезаваренным латте, в котором намешана корица и кусочки темного шоколада.

— Все, как вы любите, — говорит Томас.

— Ты решил меня подкупить этим дешевым кофе? Ты уволен, Томас, и это ничего не изменит.

— Знаю, это так, по-дружески.

Мистер Уолкер. У Томаса просто нет слов.

Он недоверчиво берет стаканчик и подносит к своим губам, делая первый глоток чуть ли не с отвращением. Затем его лицо становится мягче и спокойнее, он отпивает кофе и со звуком, характеризующим получение кайфа от питья, закрывает его и ставит стаканчик на стол.

— Ладно, наверное, я слишком предвзято к тебе отношусь. Спасибо за кофе, Томас. Откуда знаете, что люблю латте?

— Такая утонченная и почтенная натура, как вы, — говорит Томас. — Не может склоняться к американо или капучино — слишком вульгарно для вас.

Уолкер довольно посмеялся, удовлетворенный его ответом.

— А вы молодец, соображаете, — вежливо произносит он. — Знаете, Томас, между нами было множество непониманий и несостыковок, но, помимо прочего, хочется сказать, что за время нашей работы вы стали куда грамотнее и умнее.

Чем-то закачало и что-то булькнуло.

— Ой, что это со мной, — шепотом пробубнил Уолкер. — Так вот, в связи с недавней утратой нашего коллеги Итона Спаркса у нас есть одно вакантное место, на которое вы можете…

Мистер Уолкер загнулся, краснея.

Он напрягается и терпит. Он держится за живот, пока тот бурлит так, словно адский котел закипятили в его кишках.

— Секундочку… — он тянет указательный палец вверх и убегает.

— Пора, — говорит Итон и Томас резко подрывается.

— Что ты ему подсыпал, папочка? — спрашивает Элли.

— Слабительное, — отвечает Томас.

Он достает сумку и вытаскивает из нее несколько яиц. Одно яйцо улетает за шкаф с архивными документами. Его догоняет второе. Третье летит в нижний ящик комода под кипы листов. Еще одно в вазу. Одно в горшок с кактусом. Одно между подушечек дивана и одно за диван.

Скоро яйца стухнут и будут вонять — бомба замедленного действия.

— Пап, что ты будешь делать?

— Ничего, доча, но лучше отвернись.

Томас расстегивает ширинку и достает своего дружка. Немного вялого, но способного работать. Он начинает водить по нему правой рукой, а левой берет стаканчик с кофе мистера Уолкера и снимает крышечку. Он просовывает своего дружка и ускоряется. Томас краснеет и стискивает зубы, на лбу проступает испарина. Он напрягается и в какой-то момент его дыхание сбивается, а в стаканчик что-то булькает.

Томас закрывает стакан и ставит его на место.

Мистер Уолкер заходит и снова садится в свое черное компьютерное кресло со специальными подставками для еды, способное наклоняться назад до горизонтального состояния, чтобы можно было вздремнуть или просто послушать музыку, заливаясь мечтами о новой тачке или, может быть, новой женщине. Но Томас знал его. Видел насквозь и читал, как газетное чтиво.