Я смотрел на два отчёта, составленные моими двумя советниками. Первый отвечал за сеть шпионов, следящих за действиями Бледной толпы, пока второй был ответствененостью разведчиков, следящих за передвижением армии Империума. И оба не несли ничего хорошего.
Даже дурак заметил бы, сколько очевидна связь между двумя событиями. Казалось, будто бы кто-то специально подстроил всё так, чтобы я оказался межу молотом и наковальней. И чем больше мне открывалось деталей, тем сильнее убеждался, что этот некто действительно существует.
Передо мной стоял выбор, и каждый из вариантов ухудшал мое положение. Можно бросить все силы на разгром Бледной толпы, сорвав их ритуал, но тем самым оставив свои города без защиты.
Или же попробовать мирно урегулировать конфликт с Империей, предоставив культистам время на завершение своих темных дел. Ну или рискнуть и разделить силы, но в таком случае был высок риск провала на обоих фронтах.
Казалось бы, решение очевидно. Нужно просто взять и убедить силы Империума, что нужно объединиться перед общим врагом, уже после разборок с которым мы будем выяснять, кто еретик, а кто нет. Вот только была она проблема…
Генерал, отправленный разбираться со мной и моими людьми, был верным агентом инквизиторши. Доверенное лицо холодной женщины с пронзительно-серыми глазами. Воспоминания генерала не хранили ни единого намека на дружеские отношения между ними, но пожилой мужчина всегда относился к этой даме с глубоким уважением. И, конечно же, с немалой долей страха, заставлявшим его беспрекословно выполнять любые ее приказы.
И Рэтбоун отдала мужчине короткий, но очень уж лаконичный приказ.
По какой-то причине инквизиторша пылала лютой ненавистью ко мне. Приказ давал генералу практически неограниченную свободу в выборе средств моего устранения. При этом особое внимание в нем уделялось требованию уничтожить все, что я здесь построил, а также всех, «попавших под влияние пагубных речей проклятого еретика».
Я, конечно, не откидывал возможность потенциального конфликта с инквизиторшей, однако даже подумать не мог, что он дорастёт до такого. Мне удалось захватить довольно немало земель, однако я ведь ни разу даже не сделал ничего, угрожавшего власти Империума.
Я досконально знал церковные книги и тщательно подбирал слова для своих речей, чтобы они не противоречили идеологии Экклезиархии. Объявление себя святым — это, пожалуй, единственное, что с натяжкой можно было бы приравнять к ереси. И то, если не брать в расчет мои попытки связаться с Рэтбоун, где я открыто говорил о своих связях с другими носителями инсигнии.
Ситуация из просто странной постепенно перерастала в критически опасную. Лично меня убить не так-то просто даже с помощью всех солдат на планете, но вот уничтожить все, что мне удалось построить, — задача вполне выполнимая. Возможно, кто-то и выживет, спрятавшись в темных уголках подулья, но это не то, к чему я стремился.
Одно решение оставалось: с помощью телепатии на время подчинить генерала своей воле и заставить его объединить войска. Вот только это действие однозначно приведёт к огромным проблемам, так как все легко раскусят подобную уловку.
Особенно опытная инквизиторша, которая пусть и на своём уме. И тогда на мощного псайкера, опытного в искусстве телепатии, уже отправят куда более серьёзные силы. Возможно, если меня действительно хорошо оценят, то пошлют даже силы Астартес.
Я сидел на своём троне, обдумывая возможные решения проблем, однако как-то не очень получалось. Ни одно решение не казалось верным, а каждый шаг лишь вел к новым проблемам. Хуже всего, я все больше сомневался в целесообразности своего пребывания в подулье.
Изначально, чувствуя скверну, пронизывающую каждый уголок этого мрачного места, я был уверен, что здесь находится сердце пагубных сил. Именно поэтому безжалостно сравнял его с землей. Однако чем дальше, тем больше меня терзала мысль, что я ошибся и ударил по ложной цели. Пусть и опасной, но незначительной на фоне общей картины.
— … Возможно, что пагубные силы становятся с каждым днём сильнее лишь потому что проблема находиться наверху, а не внизу. — продолжил я размышлять вслух, смотря в темноту.
— Не так маловероятно, как тебе кажется, — отозвался чей-то голос из пустоты.
Лишь выдержка и хладнокровие, унаследованные от Магнуса и Арвиды, помогли мне не вскочить от неожиданности. Привыкнув чувствовать мир вокруг себя куда острее, чем способен увидеть любой смертный, я с трудом переношу такие внезапные явления. Варп был частью меня, с которым у меня особая связь. Думаю из-за этого даже слишком сильно стал полагаться на него.