Скованный огонь

— Ваше величество, мне жаль, что мы упали в ваших глазах. Но нам нужна помощь, и ни вы, ни… кто-либо еще не присоединится к нам в нашей борьбе с Чессентой. Мы принимаем любую помощь, какую только можем. И ранее я ссылался на распри и предрассудки, которые сохранились даже после того, как в них отпал всякий смысл. Я с уважением рекомендую вам рассмотреть тот факт, что драконы-князья Мургома — это не те змеи, что угнетали ваших предков в далеком крае, где вы когда-то жили. Это абсолютно разные драконы.

— Дракон есть дракон, — заявил драконорожденный. — Ваш народ еще поймет это, и я надеюсь, вам не придется заплатить слишком высокую цену за этот урок. А теперь, раз уж ваши люди помогли отравить отношения Тимантера с Чессентой…

— Ваше величество, как я уже объяснил, это не так. На тех кораблях не может быть драконорожденных, ведь они есть только в Тимантере. А если бы значительное их количество отправилось в Мургом служить дракону, то вы бы определенно знали об этом.

Тархан запнулся — без сомнений, Неллис привел разумный довод. Если предположить, что довод был правдивым, то это объясняло, почему неопознанные драконорожденные не должны были совершать бесчинства ни в Лутчеке, ни в Акануле. Даже несмотря на то, что Кхорин лицом к лицу встретился с первыми и начинал верить в существование вторых.

Покоритель продолжил:

— Как бы там ни было, милорд, Высший Имаскар открыто признает дружбу с Тимантером. Вы встанете на нашу сторону, если Чессента атакует?

Нэллис переместил свою сверкающую сферу из-под одной руки в другую.

— Ваше величество, мы и так уже сражаемся с Чессентой на море, и я уверен, что сражения продолжатся. Я не могу вверить сухопутные войска Тимантеру без согласия императрицы. Я знаю, она хотела бы их отправить, но это может оказаться невозможным, пока мы противостоим угрозе со стороны Багровой Песков.

— Захочет ли она отправить войска, если Шала Каранок откроет путь для армии дженази?

Теперь уже Нэллис запнулся.

— Я избавлю лорда Нэллиса от неловкости отвечать на этот вопрос, — встряла Перра. — В мои последние часы в Лутчеке открылось, что Аканул и Высший Имаскар заключили альянс.

— Это… преувеличение, — ответил посланник. — Естественно, мы, имаскарцы, хотим торговать с как можно большим количеством…

— Драконы и дженази? — прорычал Тархан. — Покиньте зал, милорд. Я пошлю за вами снова, когда буду уверен в своей способности ответить вам, как послу, в должной манере.

Имаскарцы поклонились и удалились.

Свет рябью пробежал по изумрудной чешуе правителя, когда он повернулся к Кхорину, Медрашу и Баласару:

— Господа, простите и вы меня. Без сомнения, вы хотели бы отдохнуть после путешествия. Нам с Перрой и моими заместителями предстоит долгий разговор.

* * * * *

Гаэдинн пришел в себя в абсолютной темноте. Какое-то время он был сбит с толку, но затем воспоминания вернулись.

Последнее, что он помнил, было как он летел привязанным к спине синего дракона. Раны пульсировали и вызывали слабость. Веревки нарушали циркуляцию крови. Горный воздух морозил лучника. В какой-то момент все это стало чересчур, и Гаэдинн потерял сознание.

И теперь он лежал на каменном полу. Благодаря магии хранителя змеев раны лучника болели лишь слегка. Но он был обезвожен и скован, а когда попытался сесть, почувствовал оковы на запястьях и вес гремучих цепей, присоединенных к ним.

— Гаэдинн? — спросила Джесри где-то слева от него.

Наемник проглотил комок в горле.

— Да.

— Ты в порядке?

— Более или менее, насколько могу судить. А ты?

— Да.

— Итак, теперь, когда я проснулся, предлагаю тебе избавить нас от цепей, зажечь свет и вывести в безопасное место. Попутно вырезая всех врагов, которых встретим.

— Я не могу. Кто-то зачаровал кандалы, чтобы заблокировать колдовство. Если бы у меня был мой посох, я могла бы пересилить эффект, но его у меня нет.

Гаэдинн вздохнул.

— Уму непостижимо. Ты знаешь, где мы?

— В пещере внутри горы Тулбэйн.

Он скривился. Вулкан был логовом Джаксанедегора, зеленого дракона-вампира, правой руки Великого Костяного Змея.

— Должен сказать, я немного оскорблен таким радушным приемом от самого Аласклербанбастоса.

— Ты можешь что-то сделать?

— В данный момент? Ждать подходящего шанса. А еще отвлекать тебя остроумным и эрудированным разговором. Я назвал Аласклербанбастоса «тем самым», как думаешь, это правильно? Я так понимаю, он когда-то был мужской особью, но фактически от него ничего не осталось кроме скелета. Остается ли мужчина мужчиной, если его самые мужественные части сгнили?

Джесри не ответила.

— Полагаю, тот же вопрос можно адресовать и Сзассу Тэму, — продолжил Гаэдинн. — Последний раз, когда Аот его видел, от него не осталось ничего, кроме костей и огня. Хотя сейчас он, вероятно, выглядит поживее. В этом и заключается одно из преимуществ быть и личем, и некромантом, правда? Если нужно себя подлатать, то просто идешь и ищешь или делаешь свежий труп и отрезаешь…

— Я не замерла, — сказала она.

Лучник запнулся.

— Что?

— Драка на улице. Нас победили и взяли в плен не потому что я не сделала все зависящее от меня.