Скрепы нового мира

— Спасибо! Вы снова нас спасаете! — рассыпалась в благодарностях Саша.

— Второй раз, как из петли, — подтвердил я.

Добрался до убитого водителя, правой рукой, стараясь не тревожить рану, прошелся по его карманам, и лишь затем уточнил:

— Мохаммера, это вообще где?

— Персидский порт, на юге, недалеко от Залива. Там большевики вас искать не станут, а точнее не смогут; в тех краях без позволения британских нефтяников и собака не гавкнет.

— Порт! Оттуда реально уплыть в Европу?!

— Или Америку, — улыбнулся Фриц. И тут же нахмурится: — Нужно поспешить, лететь восемьсот километров. Не шутка, мне на подмену потребуется второй пилот.[191] Свечи заменить, добавить масла. Взять запчасти, поставить дополнительный бак… ты документы все достал?

— Нет у них ни черта! — я помахал в воздухе жидким пучком из мелких купюр и несерьезных на вид бумажек на фарси. — Может и впрямь бандиты?

— Тем лучше! Идем, пока за нами спасательную экспедицию не снарядили!

…На посадку в Мохаммере наш борт зашел в сумерках, уже после захода солнца. Шесть часов мы с Сашей провели в воздухе на мешках с почтой, всего с одной технической остановкой на каком-то пастбище. Шесть часов раздирающей раненый бок болтанки, жары, невыносимой бензиновой вони от установленной на место передних кресел бочки. Без еды и почти без воды — туалетом авиаконструкторы не озаботились.

Шесть часов свободы и счастья в объятиях друг-друга.

После неплохо оборудованных Пехлеви и Тегерана аэродром Мохаммера поразил меня запустением. По большому счету, на краю огромного, покрытого редкими клочьями жухлой травы поля не оказалось ничего, кроме выцветшей вывески и нескольких дощатых сараев.

При виде моего недоумения Фриц смущенно пояснил:

— Пока американцы строили трансперсидскую железную дорогу, мы сюда по два раза на дню летали. Были и комнаты, и пивнушка, не хуже чем в столице.

— Конкуренты запустили железку,[192] — попробовал догадаться я. — Теперь все поездом катаются.

— Если бы, — смущение нашего пилота перетекло в презрительную гримасу. — Куда ами до нас, немцев!

— Ого! Неужели заокеанские инженеры спасовали перед персидскими горами?!

— Бракоделы и халтурщики! — взорвался негодованием Фриц. — Уложили в насыпь вместо камней и гравия песок, вот ее по весне дожди и размыли. И надо же было как раз в этот момент шаху с инспекцией прикатить. Состав сошел с рельсов, так ловко, что его две недели вытащить из грязи не могли. Персы, после такого конфуза, погнали ами пинками прочь. А толку с того? Денег на достройку нет. Теперь судятся за неустойки, работа стоит, рельсы ржавеют. Почту же нам выгоднее через Бушир возить, так хоть и в половину дальше, зато Исфаган и Шираз по-пути.

— Бывает, — без особой искренности посочувствовал я; транспортная логистика местных авиаторов меня волновала слабо. — Отель, выходит, вывезли за ненадобностью…

— Остатки местные подчистую растащили зимой, — вмешался в нашу беседу второй пилот. — Так что мы заночуем прямо тут, в ангаре. А вам лучше бы поспешить, пока совсем не стемнело.

— До порта сегодня уже не доберетесь, — подтвердил слова напарника Фриц. — Там, — он махнул рукой, — по дороге, километрах в двух, будет что-то навроде караван-сарая. В нем можно остановиться.

— Как мне вас благодарить за спасение?! — я рывком вытащил из кармана десяток купюр. — Пожалуйста, возьмите!

— Не надо, — резко отвел мою руку Фриц. — Вам нужнее.

Мне осталось лишь отсалютовать коротким поклоном:

— В темноте лучше видно светлых людей.

А Саша вдруг подскочила к Фрицу и расцеловала его обветренные щеки:

— Спасибо! Спасибо за все!

И ведь не возразишь… чертов Porco Rosso!

До персидской пародии на мотель мы доковыляли уже при свете звезд. Хозяева, завидев американские доллары, приняли нас неласково, а может, у них действительно оказались заняты все цивилизованные номера. Так или иначе, ночевать пришлось на вытертой кошме, брошенной на земляной пол глинобитной мазанки. Жестко, голодно, холодно. По темным углам шевелятся какие-то твари, мыши, пауки или тараканы; узнать точнее у меня не достало ни сил, ни желания. Ко всему прочему рана, которую после самолетной тряски пришлось кое-как перемотать, кровила и пульсировала нехорошей болью.

Бесконечный безумный день добрался до границы-полуночи; мы все же вырвались из смертельной передряги. Чудо? Везение? Очередная игра высших сил, закинувших меня в прошлое? Милость Богородицы, заступничества которой Александра просила в бакинском соборе? Случай, пославший нам Фрица и его большой револьвер? И самое важное — как избежать подобных эксцессов в будущем? Вот например, чего стоило попросить пилота высадить нас где-нибудь на дороге, недалеко от Тегерана? Следовало ли заранее, еще в Москве, позаботиться о серьезном оружии, патронах, специальной подмышечной кобуре? Или порочна сама идея использования самолета для побега из страны?