Скрепы нового мира

Пухлорукая официантка вежливо дождалась, пока опустеют наши чашки, и выставила прямо на барную стойку жестяную табличку «Fahrkartenschalter». Выразительно покосилась в нашу сторону — смешной спектакль, со вчерашнего вечера все местные посудомойки, собаки, кошки, и даже, верно, ослики у колодезного колеса, знают — на утренний рейс Junkers Luftverkehr Persien в Тегеран есть двое пассажиров. Оплата билетов — на что не пойдешь от скуки — отдельное действо. Сперва переквалифицировавшаяся в строгую кассиршу официантка настойчиво требовала английских фунтов, потом жаловалась на «никуда не годные доллары». В завершение водрузила на стойку счеты и принялась недовольно щелкать костяшками, как будто вычислить обменный курс сложнее, чем прикинуть расход топлива ракетой при полете на Луну.

На самом интересном месте, а именно поиске мультивалютной сдачи, в таверну вкатился Фриц. В широком кожаном реглане и пилотском шлеме, со сдвинутыми на лоб очками, его схожесть с Porco Rosso возросла до степени смешения. Не с этого ли пилота, в самом деле, пошло то самое, одноименное японское аниме?!

— О! Мой друг! — расплылся Фриц в улыбке, но не успел я толком ответь на рукопожатие, как он перекинулся на Александру: — Фрау Кирхмайер! — тут Фриц на удивление галантно потянулся поцеловать Сашину руку, — сегодня вы особенно очаровательны!

«Точно, прототип Porco Rosso» — констатировал я про себя. Тому поросячье рыльце тоже никак не мешало клеиться к фрау и фройляйн. Причем не сказать, что совсем безответно!

— Пойдемте, друзья мои, пойдемте скорее, — заторопил нас Фриц. — Мой «Wachtel» давно готов, ждем только вас!

Самолет с гордым именем «Wachtel», то есть «Перепел», оказался Юнкерсом, точной копией того, на котором мы прилетели из Баку. Одно лишь отличие — заднее сиденье снято, кожаная обшивка изорвана до лохмотьев, а весь салон, чуть не до верха, завален мешками с почтой и посылками. Сразу видно, заслуженная машина, летает каждый день, а не пылится месяцами в ангаре.

Старт прошел резко, Фриц, не иначе желая покрасоваться перед Александрой, набирал высоту с форсажем. Сам же перелет — вдоль разбитой гравийки, медленно извивающейся по зажатым между скучных рыжих гор долинам, быстро вогнал меня в дремотное состояние. Не помешала ни тряска, ни крены в порывах ветра, ни провалы в воздушные ямы.

Проснулся от толчка при приземлении. Лениво потягиваясь, опустил стекло окна, огляделся по сторонам. Наперерез подкатывающему на край поля самолету нагло вырулил черный открытый автомобиль. Водитель в кожанке и консервах очков, два пассажира-европейца в полувоенной хаки.

— Хьюстон, у нас проблемы…

— Ты про что? — удивилась Саша. Не дождавшись ответа, проследила мой взгляд: — Интересно, что нужно этим типам?

— За почтой спешат, может быть? Или посылкой… — я вложил в ладонь жены «последний шанс», записную книжку с вшитыми внутрь остатками смартфона, паспортом и деньгами 21-го века. — Ты тут пока посиди.

Наличие неотложного груза на борту, конечно, исключать нельзя. Однако для подобного нежданчика существует и другой, куда более страшный мотив. Я вытащил из кармана пиджака браунинг, передернул затвор, досылая патрон в ствол, спрятал обратно. Нахлобучил шляпу. Распахнул дверку кабины и полез на крыло. Пошатываясь от нервной дрожи и затекших в полете мышц, добрался до кромки, спрыгнул на ссохшуюся в бурый камень землю. Заметив меня, один из приехавших ловко перебросил свое тело через борт автомобиля; я сделал несколько шагов навстречу, с трудом переставляя налившиеся свинцовой тяжестью ноги.

Рябая рязанская харя не оставляла сомнений — товарищ передо мной наш, советский.

— Какая встреча! — загодя ощерился в ухмылке приехавший. — Алексей! Уж мы тебя искали-искали, искали-искали!

«Уж мы их душили-душили, душили-душили» — послышалась мне слова Шарикова.

Следом в памяти возник пограничный клерк-перс, за ним — выведенные в строчках канцелярского талмуда фамилии. Телеграмма в Москву. Быстрый, ясный и более чем однозначный ответ, отбитый посольским шифром резидентуре в Пехлеви и Тегеран. Отправка группы боевиков на захват. Хороших вариантов для нас с Сашей тут нет, выбирать придется между очень плохим и… зачем я обманываю себя?

Выбор сделан, выбора больше нет.

Несколько прошлых лет меня занимала одна простая мысль. Почему миллионы, попавшие под молот сталинских репрессий, не сопротивлялись при арестах? То есть, попросту не отстреливали чекистов как бешеных собак из своих законных наганов? Ведь огромная часть сгинувших в кровавом тридцать седьмом совсем не хлюпики-интеллигенты, не крестьяне, не зомбированные пропагандой комсомольцы, а прошедшие горнило гражданской бойцы, подпольщики, революционеры, руководители немалого ранга. Десятки, сотни тысяч опытных взрослых мужиков совершенно точно знали, чем них закончится ночная поездка в воронке на Лубянку или Шпалерку.

Пришел момент истины — я на их месте.

— Хватит ссать в лабутены!