Скриба

– Значит, моя мачеха не может попасть внутрь.

– Надеюсь, как только девочки появятся, всё наладится. А теперь пойдем в скрипторий, мне нужна твоя помощь.

Оказалось, в скриптории тоже побывали.

Алкуин стал собирать разбросанные кодексы, а Тереза – расставлять мебель. Покончив с этим, он сел, попросил девушку принести свечу, вытащил из кармана какую-то тряпку и положил на стол.

– Волосы? – в изумлении спросила Тереза.

– Да, но при таком свете я не могу как следует разглядеть их, – посетовал Алкуин. – Мне кажется, они разные.

Девушка придвинула свечу так близко, что воск капнул на волосы, и Алкуин велел ей быть осторожнее. Пришлось извиниться.

Тереза различила волосы трех типов: тонкие коричневатые; слегка волнистые, более короткие и темные; похожие на вторые, но светлее.

– Короткие – это… – девушка покраснела.

– Да, я тоже так думаю, – согласился Алкуин.

Ей даже пришлось умыться, но на лице все равно было написано отвращение. Пока она вытирала руки, Алкуин поделился с ней своими умозаключениями.

По-видимому, кормилица считалась женщиной чистоплотной, аккуратной, заботливой по отношению к дочерям Уилфреда и без любовных связей; во всяком случае, никто о них не знал. Об этом свидетельствовали ее скромная одежда, чистое, без краски, лицо и то, с каким удовольствием она занималась девочками. Однако в комнате, которую она делила с малышками, нашлись украшения, благовонные масла, духи и дорогие наряды, что больше пристало богатым девушкам на выданье. Кормилица же была взрослой женщиной и не имела возможности покупать подобные товары, если только для их приобретения не прибегала к какому-то незаконному заработку.

– Возможно, и так, а возможно, это подарки, – заметила Тереза.

В любом случае, сказал Алкуин, она не так внимательна к девочкам, как кажется, особенно если учесть, что она делила ложе с еще не старым лысым мужчиной, относящимся к лицам духовного звания.

– Но как вы это узнали?

– По волосам, конечно. Темные принадлежат кормилице: длинные – с головы, короткие волнистые – сама понимаешь, откуда. Седоватые – мужские, но поскольку более длинных седых мы не нашли, значит, он лысый. А не старый потому, что в противном случае вряд ли так кувыркался бы в постели.

– А то, что он – лицо духовное?

– По запаху ладана на одеялах, который передался от его сутаны.

Тереза, как всегда, смотрела на Алкуина с изумлением, но он не обратил на это внимания и стал рассказывать о встрече с Ценоном. Часовня, куда отвели Горгиаса, должна обязательно соединяться с внутренней частью крепости. Несомненно также, что его держали там взаперти, судя по мискам с остатками еды.

В этот момент кто-то постучал в дверь. Оказалось, стражник пришел за Алкуином.

– Зачем я понадобился?

– Нашли кормилицу – она утонула в колодце во внутреннем дворе собора.

Когда Алкуин подошел к колодцу, несколько мужчин как раз вытаскивали разбухшее тело с помощью копий, и оно, перевалившись через край, рухнуло на камни, словно мешок с салом. Одежда была расстегнута, являя взору большие груди, дряблые от долгого кормления девочек. Отодвинув труп, Исам заглянул в колодец и успокоил Уилфреда, что его дочерей там нет. Затем тело отнесли на кухню, где после тщательного осмотра Алкуин установил, что женщину сначала задушили и лишь потом бросили в колодец. Ногти у нее были обломаны, но следов от них на коже не было, следовательно, она могла сломать их при падении. Волосы на лобке были идентичны найденным в постели. Ничего интересного в ее темной одежде и переднике Алкуину обнаружить не удалось. Лицо ее было опухшим, но чистым – ни мазей, ни масел. Закончив, он велел накрыть покойную и попросил у Уилфреда разрешения поговорить с ним наедине.

Когда они остались вдвоем, Алкуин сообщил графу, что, по-видимому, кто-то из духовных лиц соблазнил кормилицу с целью похищения детей, но она, судя по всему, о намерениях своего возлюбленного не знала.

– Почему вы так уверены?

– Потому что в противном случае она подготовилась бы к бегству, а все ее вещи на месте.

– Возможно, на нее напали. Боже мой, я ничего не понимаю! А этот человек, о котором вы говорите, вы уже кого-нибудь подозреваете?

Алкуин сказал, что он не стар, но и не молод, лыс и имеет доступ в церковь.

– Одеяла пахли ладаном, – пояснил он.

– Я прикажу задержать всех священников, и если найду этого мерзавца, задушу его же собственными кишками.

– Успокойтесь, ваше сиятельство. Если бы он собирался их убить, то уже убил бы, а ваши дочери живы. Никаких порочных желаний у него тоже нет, так как их можно удовлетворить с помощью любой девчонки, вон их сколько на каждом углу.

– Как я могу успокоиться, если мои малышки в руках этого бессердечного чудовища?

– Повторяю, если бы им хотели причинить вред, вы бы уже об этом узнали.

– Хотели? Но почему вы говорите во множественном числе?

Алкуин объяснил, что одному человеку вряд ли под силу похитить и спрятать двух девочек. Что же касается мотива, то если исключить развратные наклонности и месть, остается только одно. – Предлагаете мне угадать?