Скрипаль. Березовский. Пешки в большой игре

— И не надо, это прошлый век. Борис же сказал, от тебя требуется обеспечить координацию наших действий с Гайдаром, Немцовым и Рыбкиным. А если будешь давать политический и экономический расклад по России, то дополнительно заработаешь приличный навар.

— А ты его имеешь?

— Да.

— И сколько?

— По-разному, но не меньше трех тысяч евриков, — признался Литвиненко и, подмигнув, намекнул: — А если фактура будет из Кремля, то бабла отвалят столько, что тебе и не снилось. Так что, Слава, надо ловить момент и ковать бабки, не отходя от кассы!

— Я подумаю.

— Хорошо подумай.

— Ну все, расходимся, Саша, — предложил Жарко и поднялся из-за стола.

— Погоди, — остановил его Литвиненко. — Есть один деликатный вопрос, его надо перетереть. Это касается лично Бориса Абрамовича.

— Ну, говори!

— Про убийство Сережи Юшенкова ты наверно слышал?

— А-а, это тот, что был вождем в Либеральной России.

— Зря ты так, Слава! Сережа был идейным.

— Саша, последние идейные остались в 41-м. А Юшенков, он же забрал корону у нашего главного либерала, вот соколы Жириновского его и хлопнули.

— Ну, чо ты такое несешь, Слава?! Ты… ты… — от возмущения Литвиненко не находил слов.

— Извини! Извини, Саша! Беру свои слова обратно. Жаль, конечно, мужика. Нашелся же какой-то отсос-наркоман.

— И ты веришь в эту басню?! Кулачинский — это киллер ФСБ!

— Я тебя умоляю, ну какой он киллер. Ты же сам служил в этой конторе.

— Служил, и потому знаю.

— Ладно, бог с ним, с Кулачинским, — не стал спорить Жарко и спросил: — Так что за деликатный вопрос?

Помявшись, Литвиненко понизил голос и сказал:

— Следующим они хотят заставить замолчать Бориса Абрамовича.

— Убить?! С такой крышей как МИ-6? Это надо быть сумасшедшим.

— В Кремле нашли хитрый ход.

— Какой?

— ФСБ и Генпрокуратура состряпали кучу уголовных дел против Бориса Абрамовича и требуют его экстрадиции в Россию.

— Но из Лондона ведь нет же выдачи.

— Это пока. Запрос на экстрадицию Бориса Абрамовича находится на рассмотрении у судьи Уоркмана. Он мужик мутный, и мы не знаем, с какой стороны к нему подкатить.

— Предлагаешь мне подкатить к нему с тыла? Я не по этой части.

— Слава, мне сейчас не до шуток.

— Ладно, так что надо сделать?

— Поговорить с Немцовым и Гайдаром, чтобы они погнали волну в СМИ.

— Какую?

— Мол, в Кремле не мытьем, так катаньем хотят заставить замолчать Бориса Абрамовича. Для Уоркмана это аргумент, чтобы отказать в экстрадиции.

— Понял, передам, — пообещал Жарко и предложил: — Все, Саша, расходимся, а то у меня уже голова трещит.

На посошок они не стали пить и разъехались. На следующий день Литвиненко позвонил Жарко и назначил время встречи с Миллером и Калаганом. Она должна была состояться через сутки на конспиративной вилле британской разведки. Пауза в разработке будущего ценного агента — Жарко, понадобилась МИ-6, чтобы проследить и убедиться, он не связан с российскими спецслужбами.

Не подозревая об этом, Жарко вел себя как самый благочестивый пуританин, после завтрака вышел в город с вполне благопристойной целью. Она вряд ли могла вызвать подозрения у британской разведки. Он давно мечтал своими глазами увидеть квартиру-музей легендарного литературного сыщика, так блестяще описанного Артуром Конан Дойлем в своих бессмертных «Записках о Шерлоке Холмсе».

Она находилась недалеко от отеля, пешая прогулка стала для Жарко неким путешествием в прошлое. Ему не понадобился путеводитель, надежным компасом к цели служила память. В архитектурном облике этой части Лондона мало что изменилось с тех времен, которые в своих рассказах так ярко описал Конан Дойл. Изменились только сами лондонцы.

Жарко порой не мог понять, где находится: в Африке, или в Азии. Современный Лондон напоминал ему Вавилонскую башню. Слух резала разноязычная речь, от желтых, черных и белых лиц рябило в глазах. История жестоко мстила Британской империи и возвращалась к ней бумерангом. В XXI веке бывшие колонии завоевывали бывшую метрополию.

Жарко миновал станцию подземки «Бейкер-Стрит», перешел на противоположную сторону улицы и вскоре увидел подъезд дома, хорошо знакомый по описаниям Конан Дойля и кинофильмам. Полисмен на входе, облаченный в форму XIX века, старинные газовые фонари над дверью, узкие балкончики на верхних этажах, увитые металлическим ограждением, возвращали посетителей музея в славные времена королевы Виктории. Сам воздух, казалось, пропитался викторианским духом. Жарко невольно ускорил шаг, не без волнения перешагнул порог квартиры на Бейкер-стрит, 221b, прошел через небольшую прихожую, поднялся на второй этаж и оказался в мире любимых героев.