Скрипаль. Березовский. Пешки в большой игре

Миллер и Пристли, переступив порог кабинета, невольно вытянулись и представились. Стронг прошелся по ним строгим взглядом, отодвинул в сторону стопку досье, поднялся из кресла и прошел навстречу. Обменявшись крепким рукопожатием, он пригласил занять места за столом заседаний и сразу перешел к делу.

— Господа, я получил указание Мистера Си оказать вам всемерную помощь в работе по Немедленному. С чего начнем?

— Если не возражаете, сэр, то я и мистер Пристли хотели бы ознакомиться с последними материалами на Немедленного, — высказал просьбу Миллер.

— О'кей! Они здесь. — Стронг похлопал рукой по досье и уточнил: — У вас есть конкретный план работы?

— Да, конечно, сэр! — подтвердил Миллер и поспешил заверить: — С учетом материалов, полученных вашей резидентурой на Немедленного, в него будут внесены необходимые дополнения.

— Разумно, — согласился Стронг и предложил: — Тогда начнем с плана. Как вами видится совместная наша работа?

Миллер и Пристли, дополняя друг друга, приступили к докладу. В лице Стронга они имели дело с опытным профессионалом, и потому старались избегать общих фраз и пространных рассуждений. Он внимательно слушал, изредка уточнял отдельные детали и цепким, изучающим взглядом, продолжал присматриваться к Миллеру и Пристли. Это не было праздным любопытством, Стронг пытался заглянуть в будущее британской разведки. Через год, другому поколению миллеров и пристли предстояло прийти на смену ему и тем немногим могиканам из 60-х годов, кто сражался в тайной войне с грозным КГБ.

В августе 1991 года этот многоликий советский монстр рухнул вместе с Советским Союзом. Казалось, вслед за ним, канет в небытие и извечный враг Британии — Россия. По ее окраинам полыхало пламя кровопролитной гражданской войны. Террористические акты сотрясали города. На Северном Кавказе, в Поволжье и в Сибири подняли головы сепаратисты. Они провозглашали независимые республики и кроили территории таможенными и заградительными блокпостами. Заводы, фабрики остановились, на улицах оказались миллионы озлобленных безработных. Провинция погрузилась в ужасающую нищету и была отдана во власть жестоких банд. Москва, Санкт-Петербург, Екатеринбург и другие мегаполисы напоминали Чикаго 30-х. На улицах средь бела дня происходили перестрелки вооруженных до зубов бандитов, на воздух взлетали машины криминальных главарей. В самом сердце России, в Москве в непримиримой схватке за власть сошлись президент Борис Ельцин и Верховный Совет. И, когда иссякли слова, в октябре 93-го заговорили пушки. По его приказу, на глазах всего мира, в центре Москвы танки подвергли обстрелу российский парламент.

В те дни в Лондоне, Париже и Вашингтоне многие полагали, Россию постигнет судьба СССР. Но так не считал Стронг, так как слишком хорошо знал русских. В 70-х годах, в Бейруте он лицом к лицу схлестнулся с ними в тайной войне, и потому не питал иллюзий. В начале 1992 года, когда в кровавом хаосе, охватившем Россию, на месте КГБ возникла многоголовая гидра: Служба внешней разведки, Федеральная служба контрразведки и Федеральное агентство правительственной связи, многие в МИ-6 скептически относились к прогнозу Стронга, что не пройдет и нескольких лет, как она будет представлять серьезную угрозу национальным интересам Британии. Минуло всего два года, и его мрачные предсказания сбылись. К 1994 году российские спецслужбы, оправившись после жестоких чисток «демократической метлы», показали зубы и все чаще демонстрировали прежнюю жесткую хватку.

Стронг слушал Миллера, Пристли, наблюдал за ними и пытался понять, способны ли они встать вместо него в строй и противостоять растущей русской угрозе. В их суждениях и оценках он находил подтверждение словам Спеддинга. Старина Дэвид не ошибался, когда говорил о них как о будущей надежде. Оба обладали гибким умом, их отличали неуемная жажда заявить о себе, а главное то, что дано немногим, в них присутствовал талант вербовщика-агентуриста. Наиболее ярко эти качества проявлялись у Миллера. Стронг задержал взгляд на нем.

Смуглый оттенок кожи, темные, густые волосы и брови, живые, напоминающие перезревшие маслины глаза говорили: в Миллере течет горячая южная кровь. И не просто южная, а кровь испанского аристократа, жизнь которого прошла в высшем британском обществе. Это находило отражение в речи, в манерах и в элегантном костюме, с шиком сидевшем на его стройной, спортивной фигуре.

«Мачо и денди в одном лице, — подумал Стронг. — Ну, нет, Артур, не совсем так!..

В Миллере нет слащавости мачо и пресыщенности лондонского денди. Боксерский подбородок говорит о твердой воле. Умен, интересен как собеседник, обаятелен и вызывает доверие. Обаяние и доверие вот то, что требуется первоклассному агентуристу-вербовщику. Старина Дэвид не зря связывает с тобой большие надежды», — сделал вывод Стронг и обратил взгляд на Пристли.

Он представлял классический тип англичанина. Крепкого телосложения, с правильными чертами лица. На борцовской шее гордо держалась голова. В движения и в словах Пристли был сдержан и немногословен.