Скрипка некроманта

Паррот, которому Маликульмульк в тот же день рассказал о встрече с шулером, предупреждал об осторожности. Хотя октябрьская история как будто завершилась, но в любой миг могла воскреснуть. То, что фон Димшиц так ловко скрылся, оставив сообщников кого — на произвол судьбы, кого — во власти графини де Гаше, еще не означало, что он полностью порвал с графиней. Да и вообще с человеком, запутанным в дело об убийствах и отравлениях, нужно держать ухо востро. Маликульмульк пообещал.

Фон Димшиц первым делом спросил себе теплого молока — и даже объяснил, какой именно теплоты: как если бы оно, вскипев, постояло на подоконнике с четверть часа.

— Меня удивляет, до чего люди пренебрегают своим здоровьем, — уныло сказал он. — Ну, с чего начнем наш обед?

Кельнер доложил, какие блюда готовы, каких придется подождать. Тут выяснилось, что фон Димшицу нельзя кислого, острого, сладкого, жирного, соленого, маринованного, жареного, копченого, вяленого, а можно отварную рыбку под нежнейшим соусом бешамель. Маликульмульку после этого было даже неловко заказывать себе привычные двойные порции стерляди под желе, вестфальской ветчины, жирных пирожков, жареную курицу, да еще и английский портер впридачу. При этом он был уверен, что не наестся до отвала, а приберегал аппетит для праздничного стола у Голицыных. Вот там он собирался порадовать и себя, и хозяев дома, и гостей, и всю дворню.

— Я встретился с бароном фон дер Лауниц, — доложил шулер. — Старик вспомнил меня, обрадовался встрече и рассказал все, что знает про ту скрипку Гварнери. Он не сумел приобрести «Экс-Вьетан» и сильно огорчался. Для провинциального барона он очень неглуп — он сказал, что стоит вкладывать деньги в творения Гварнери дель Джезу потому, что дешевле они не станут, разве что дороже. Барон хотел, чтобы его внук, имеющий способности, играл на этой скрипке, а если музыкальная карьера внука не состоится, то скрипка останется в семье.

— Впервые слышу, чтобы немецкий барон мечтал о музыкальной карьере для своего внука…

— Так внук-то от незаконного сына. Он носит совсем другую фамилию, — фон Димшиц усмехнулся. — С сыном вообще вышла очаровательная история — барон прижил его в юности, в каком-то немецком городке, вроде бы Иене, когда учился в университете. Там случилась амурная история с какой-то барышней из небогатого семейства, потом фон дер Лауниц уехал. Он не знал о существовании мальчика, благополучно женился, произвел на свет дочерей и вдруг получил письмо. Восемнадцатилетний сын сообщил, что мать на смертном одре раскрыла тайну его рождения. Он был воспитан родственниками кое-как, хорошего образования не получил, и умолял барона позволить ему приехать в Курляндию и поступить в услужение к родному батюшке хоть лакеем. При этом он собирался дать письменное обещание, что никогда не раскроет этого секрета. Барон позволил — и парень, подписав сию диковинную бумагу, действительно стал его лакеем. После чего он верой и правдой служил господину барону двадцать лет или около того.

— Ну и занятные же нравы у здешних дворян! — воскликнул Маликульмульк. — Но как же вы об этом узнали?

— От самого барона. Бумаги, правда, не видел — а жаль, она украсила бы коллекцию недоразумений, какие часто собирают молодые нотариусы. Барон, видя усердие своего лакея, женил его на одной из горничных баронессы. Появились дети. Баронесса, ничего не подозревая, им покровительствовала. Барон с годами сделался более скуп и одновременно более сентиментален; такое случается… да отчего ж вы не едите?

Маликульмульк даже не заметил, как перед ним оказалось блюдо с нарезанной ветчиной, солониной и копчеными колбасками.

— Он все присматривался к внуку, наконец, сделал его своим любимчиком. А когда внук проявил музыкальный талант, барон совсем умилился и нанял для него учителей. Вот такая занятная история. Поэтому он и хочет, чтобы внук стал знаменитым скрипачом. Но вернемся к «Экс-Вьетан». За скрипкой охотились сам барон и два его курляндских приятеля, также бароны. Год назад переговоры о скрипке уже велись всерьез, назывались крупные суммы. Но была зима, омерзительная слякотная зима. Фон дер Лауниц по каким-то делам приехал в Ригу — и тут узнал, что покойный государь изгоняет несчастного французского короля со свитой из Митавы. Между нами скажу, не было ни в Лифляндии, ни в Курляндии человека, который одобрил бы это решение.

— Да и в столице также, я полагаю, — сказал Маликульмульк. — Это было… это было неприлично…

— Когда фон дер Лауниц наконец вернулся в Митаву, французского семейства там уже не было, и «Экс-Вьетан» также исчезла. Он стал узнавать подробности. Оба его курляндских приятеля клялись и божились, что сами оплакивают скрипку. Но правда ли это — он не знает.

— Благодарю вас. Я ваш должник. Но, раз вы так хорошо знаете барона, то скажите… — Маликульмульк замялся. — Он сам-то как к музыке относится? Играет на каких-то инструментах? Или хотя бы любит слушать?