Скрипка Страдивари, или Возвращение Сивого Мерина

– Из ярко накрашенных уст одной его очаровательной сокурсницы. – Огрызнулся Яшин, ему не понравился труссовский допрос. – А ты решил, что я рассказываю вам свои ночные видения? Нет, девочка сказала о наркоте, как об известном всему институту факте. У них там это якобы в порядке вещей, многие замешаны. И родительницу его, Клавдию Григорьевну, в пример привела, мол, та была в курсе и даже помогала по мере материальной возможности, ни в чем сыну отказать не могла – любила нематерински. Там, – Анатолий Борисович, это я тоже от сокурсников узнал, – полный инцест, видимо, устраивавший обоих: мать – сорок лет, моложава, хороша собой, родила в семнадцать. Игорю двадцать три – ни одной знакомой девицы, в университете женский пол его держал за «голубого», нормально ориентированные мужики избегали по этой же причине, так что друзей у него не «ах» – был замкнутым, нелюдимым: дом – институт, дом – институт, никаких там дискотек, тусовок. Ни в каких компаниях не замечен, жильцами характеризуется исключительно положительно: вежливый, обходительный – всегда сумку тяжелую поднесет, коляску детскую с лестницы спустит. Близко общался по понятной причине только с матерью и с Антоном Твеленевым, они даже в каком-то родстве…

– А точнее.

Яшин удивленно глянул на Трусса: что это с ним, никогда не вдавался в подробности чужих показаний.

– Точнее ты сам определи, мне не по силам: отец Игоря Каликина – младший брат отца племянницы Антона Антонины.

– Ну что, – удовлетворенно резюмировал Анатолий Борисович, – все понятно, очень близкое родство: троюродные племянники шуриного деверя.

– И еще часто встречался с неким Федором, – продолжил Яшин после некоторой паузы, – это мне тоже жильцы рассказали – молодой парень примерно его возраста, часто приезжал на дорогой машине – марку никто из них не знает, должно быть сильно крутая, темного цвета…

– «Мазерати», – вставился Мерин.

– Почему ты думаешь?

– Я видел, когда уходил от Лерика, какой-то парень въехал в ворота на такой машине.

– От кого уходил? – недовольно переспросил Трусс. – От какого Лерика? – Похоже, он не отошел еще от неприятия Мериным изобретенного им метода работы с подследственными и готов был придираться к любому поводу.

– Лерик – это мать Антона и Герарда, жена Марата Антоновича, гражданская жена Аммоса Федоровича Колчева, золовка Надежды Антоновны Заботкиной Валерия Модестовна Твеленева, Тыно в девичестве, единственная дочь Модеста Юргеновича Тыно и Неделиной Фаины Викторовны.

Это была явная наглость со стороны Мерина. Все затаили дыхание, Ваня Каждый даже поперхнулся воздухом и закашлялся, но, вопреки ожиданию, грозы не последовало. Анатолий Борисович нешироко улыбнулся, мотнул головой и констатировал:

– Ничего. Растешь. Только себя не перепрыгни, лады? – И повернулся к Яшину. – Поехали дальше: если начальник прав и машина действительно «Мазерати», то бедность мальчику Феде в обозримом будущем, надо полагать, не грозит. Ванюша, – обратился он к Каждому, – сколько нынче на базаре тянет эта тачка, не подскажешь?

Иван подобного вопроса не ожидал.

– Не знаю…

– Очень плохо. На такие вопросы следователь должен отвечать без запинки: семью семь – сорок девять. Правильно? А семьсот на семьсот? Тоже сорок девять, но только еще четыре ноля справа: четыреста девяносто. Тысяч. Долларов. Ихних поганых. Половину миллиона – вот во сколько оценили свое детище гадкие итальяшки, и поэтому очень интересно узнать, кто предки этого молодого человека Феди и зачем ему дружба с нищим сыном библиотекарши. Ванюша, ты нам случайно не напомнишь, сколько получают в месяц работники массового скопления сброшюрованных единиц печатной продукции?

Иван глазами поискал защиты у товарищей и не найдя ее, предпочел промолчать.

– Это хорошо, что не знаешь, некоторые вещи лучше не знать, потому что получают эти работники в месяц три тысячи. Рублей. Тридцать шесть тысяч в год. И теперь, если мы захотим узнать, сколько лет понадобится нашей любительнице словесности для внесения своего имени в список владельцев гордости итальянского машиностроения и воспользуемся для этой цели простейшими арифметическими действиями, как то – делением одной величины на другую, то не без удивления узнаем, что лет ей для этого понадобится немногим менее пяти тысяч. Пять тысяч лет ни пить, ни есть и колесное средство, передвижения аналогичное транспортному средству молодого человека Феди будет в ее распоряжении. Боюсь, не всем это по возможности, пока что и сто восемь лет известного художника-карикатуриста нас приводят в удивительный восторг, поэтому мне хотелось бы как можно ближе познакомиться с этим молодым человеком Федей, по возможности заглянуть в глубь источника его нехилых доходов и попытаться узнать, какой цифрой выражаются налоговые отчисления, которыми он благодарит столь бесконтрольно относящееся к нему отечество. Меринская интуиция мне подсказывает, что отчисления эти плохо соотносятся с существующим налоговым законодательством.